Moral. Fag. And proud of it.
Название: «Чаши весов». Вторая серия.
Авторы: DeeLatener, Masudi
Жанр: PWP, angst, non-con
Тема: Античный ориджинал
Рейтинг: NC-21
Warnings: насилие, изнасилование
В общих чертах: история-вирт, написанная на сообществе «Тайные мистерии ХХХкроликов»
Предыстория: Афины, разоренные тиранами, люди победнее и разорившиеся борются за жизнь, а ради этого идут на многое.
Юноша Кирон из разорившейся после казни тиранами главы семьи и смерти от болезни родственников семьи сталкивается на улице с торговцем мясом, Псиафом, который делает ему непристойное предложение. Юноша сперва оскорбляет торговца, унизившего его перед всеми, но в итоге решается принять приглашение.
Он отправляется в дом Псиафа.
Первая серия здесь
читать дальшеАмикл покашлял, сообщая о себе сидящему спиной ко входу Псиафу.
- Господин, - начал он. - Этот мальчишка... я боюсь, он умрет, если его и дальше не кормить. Совсем бледный. Почти не двигается... Цепи тяжелы для него.
Псиаф недовольно оторвался от подсчета дневной выручки в своей лавке. Голод и горе играли ему на руку. Продавалось даже гниющее мясо, которое испортилось за недоглядом дрянного раба-финикийца, которого Псиаф изувечил за проступок, перебив тому руку и поставив клеймо на щеку.
Торговец перебирал кругляшки монет, рассматривая их блики на солнце и довольно улыбался.
Он оглянулся на Амикла, постепенно осознавая его слова.
Точно! Кирон...Третий день в подвале. Темном, сыром, на цепи, как собака. Без еды. И воды.
Амикл говорил, что, мучимый жаждой, юноша приникал по ночам ртом к сырым стенам.
Надо посетить его, посмотреть на эту дрянь, которая в самый неподходящий момент решила проявить свою ненужную гордость. А от него всего то требовалось - слушаться мясника и выполнять его прихоти.
"Их род всегда был странным, с этими древними понятиями о чести", - скривился Псиаф.
И прям - вдруг мальчишка сдохнет. В планы Псиафа это не входило; мясник неосознанно опустил руку к паху.
Он покачал головой, как будто действительно был озабочен состоянием юноши.
- Да, Амикл, принеси мне хлеб, фруктов и вина.. Я пойду, поговорю с ним.
Через несколько мгновений Псиаф, сопровождаемый Амиклом, несущим в руках небольшое блюдо с душистым хлебом, спелыми фруктами и ароматным вином, тяжело шлепал по дорожке внутреннего сада, ведущей к подвалу, тюрьме Кирона.
Кирон стоял на коленях подрагивая, опираясь о стену в темном углу.
Это было его редкое путешествие из угла посветлее, где валялась солома, ставшая его ложем. Цепь позволяла немногое, сил едва хватало, чтобы волочить ее за собой.
Услышав шаги, он подумал, что это Амикл, но затем замутненный лишениями разум донес, что идут двое.
Юноша поскорее запахнул хитон и шатнулся в сторону лежанки.
Он чувствовал как колотится сердце.
Нагнув голову, чтобы не ударится о низкую притолоку, зашли Псиаф с Амиклом.
Мясник поморщился от затхлого запаха, ударившего ему в нос. Когда глаза привыкли к полумраку, он увидел скорчившуюся фигуру Кирона в углу.
Юноша был, как и приказал Псиаф, с цепью на шее, накрепко вмурованной в стену.
Амикл поставил по указанию пальца хозяина блюдо на пол. Ароматы быстро заполнили темное помещение.
Управляющий вышел и вернулся со скамеечкой, на которую уселся
Псиаф, осматривая подвал. В углу, пискнув, пробежала здоровая крыса. Торговец брезгливо поджал толстую нижнюю губу.
Он так же молча указал Амиклу на дверь. Тот почтительно поклонился и вышел, кинув украдкой сочувственный взгляд в сторону Кирона, который, сверкая блестящими глазами, смотрел на торговца.
Псиаф подпер кулаком мясистый подбородок и продолжал молча рассматривать своего пленника. Ссадины немного поджили, синяки потеряли красный оттенок, начиная обретать фиолетово-зеленую окраску.
- Ну что, неблагодарный пес? Как тебе в твоей вонючей конуре? - он протянул руку к блюду стоящему рядом, взял ароматный хлеб и нарочито медленно отправил кусок в рот, чавкая и рассматривая свою жертву.
Кирон, словно голодный волк, дернул головой, проследив траекторию руки Псиафа от блюда до рта; зашелестела цепь.
Из-за пересохших губ показался язык, коротко прошедшийся по ним.
- Отпусти... - едва слышный шёпот, - я лучше умру на свободе...
Кирон чуть подался вперед, тяжело опираясь на руку. Глаза лихорадочно блестели. Он больше не выглядел, как благородный юноша из аристократической семьи. В нем осталось больше от отчаявшегося, но рвущегося сердцем на волю животного. Что ждет его наверху? такая же смерть, как и здесь...
Псиаф рыгнул, вежливо прикрыв рот. Он театрально вздохнул и покачал головой.
- Глупый ты щенок, - произнес как можно степенней, - я же тебе добра желаю. Ведь я знал твоего отца, я хочу заботиться о тебе; я сделал тебе хорошее, просто отличное предложение, и тебе-то надо было всего лишь проявить хоть капельку уважения к твоему благодетелю, который желает тебе лишь добра, - он сложил руки на груди, поковырялся пальцем в зубе, и продолжил. - Да, ты и правда глуп, юноша. Глуп и невоспитан. Ты пришел в мой дом по моему приглашению. Хоть ты оскорбил меня сначала, но я принял тебя, как самый радушный хозяин, - он развел руками и вновь протяжно вздохнул,- и потом, уже в моем доме, ты опять обидел меня, хотя я был столь внимателен к тебе.
Он взял огромное наливное яблоко, посмотрел на него, нарочито медленно поиграл им в руке, наблюдая за взглядом Кирона, вытер его бок о хитон, и вонзился зубами.
Пока торговец говорил, плечи Кирона подергивались, словно он беззвучно смеялся, хотя это могло быть от слабости или промозглого воздуха подвала.
Псиаф долго жевал с самым глубокомысленным видом, затем вытер сок с подбородка, и, посмотрев на юношу, который неотрывно наблюдал, как бы между прочим спросил, показывая светящийся спелостью фрукт:
- Хочешь?
Юноша замер. Его голова поникла еще ниже, но он вполне различимо кивнул.
Получив ожидаемый ответ, Псиаф опять откусил от яблока и пожевал немного.
"Гордец наступил в капкан и тот начал медленно захлопываться", - подумал мясник и кинул остаток яблока юноше.
Пока тот, цепко поймав летящее в его сторону яблоко, жадно доедал его, Псиаф наблюдал, не скрывая своей усмешки, похотливо блуждающей на его толстых бесформенных губах.
- Видишь, - опять начал разглагольствовать он, - я делюсь с тобой своей трапезой. Хоть ты меня обидел, сильно обидел и оскорбил. Но я не держу зла, я благородный человек, и что такое честь я знаю не понаслышке.
Он отломил большой кусок мягкого белого хлеба, щедро обмакнул его в вино, откусил от него и жестом предложил его юноше.
Кирон посмотрел на хлеб, сглотнул, перевел взгляд на Псиафа.
Что бы ни сделал с ним этот человек, сейчас все уже было не важно.
Он поднялся, но пошатнулся, пришлось ухватиться за стену. Цепь зазвенела, спадая с плеча, юноша схватил ее, чтобы остановить звук, напоминающий о его положении.
Добравшись до сидящего на скамеечке Псиафа Кирон опустился на пол перед ним, потянулся вперед и вцепился зубами в кусок, который сжимали толстые пальцы в перстнях, два дня назад разрывавшие его вход.
Псиаф удовлетворенно разулыбался. Вид Кирона, сидящего у его ног, как верная собака, и покорно берущего еду из его рук привел торговца в еще более приподнятое расположение духа. Интересно, будет ли он дальше упрямиться и изображать из себя потомка царей афинских?
- Я смотрю, ты все понял. Я добрый и незлой человек и быстро забываю о нанесенном оскорблении, если вижу, что мой обидчик раскаялся и просит прощения. Я понимаю тебя: ты потерял близких, ты был огорчен и подавлен. Я хочу, чтобы мы были друзьями, - он похлопал Кирона по плечу, отщипывая мякиш хлеба и отправляя куски тому в рот.
Юноша заглатывал хлеб, стараясь не глядеть в глаза Псиафу. Едва ли в нем остались какие-то чувства, ничего кроме опустошенности, даже отвращения к себе он больше не испытывал.
- Я сделаю все, что ты скажешь, - произнес наконец Кирон. - А после... ты отпустишь меня?..
Он посмотрел на мужчину синими глазами с темной каймой вокруг радужки, и даже взял того за руку.
Псиаф погладил своей жесткой рукой лицо юноши, в ссадинах и синяках.
- Отпустить? Поговорим об этом позже, Кирон, - он провел пальцем по избитым губам и притворно вздохнул, - я не знаю, что и ответить тебе, когда ты говоришь так, словно я принуждаю к чему-то нехорошему. А ведь мы договорились, что мы друзья, - он неспешно налил вина, отпил сам, и дал сделать глоток юноше.
Помолчав, чувствуя как вино разливается в нем приятной теплой волной, он наставительно произнес:
- Я вот, например, знаю, чего ты хочешь на самом деле, - он помял в руке кусок хлеба, водя перед изможденным лицом юноши. - Ты тоже должен знать, чего в действительности хочу я, и предложить мне это. Сам. Это будет честный обмен. Это будут честные отношения. Мы же друзья? А друзья всегда честны друг перед другом.
Кирон качнул головой, горько усмехнувшись и тут же сморщившись: из трещинки на губе вновь засочилась кровь.
- Ты ведь не отпустишь меня? так зачем мне давать тебе то, что ты хочешь...
Однако он положил ладони на ноги Псиафа, подтянулся поближе, провел по правому колену языком, глядя мяснику в глаза.
- Я сделаю то, что ты хочешь. Всё. Но я хочу умереть на свободе.
Псиаф пошире расставил ноги, придвигаясь ближе. Пальцами, дрожащими от предвкушаемого удовольствия, он вытер нитку крови, размазав ее по подбородку, запустил руку в волосы юноши, потом спустился вниз, лапая теплое плечо... Ему нравилась такая покорность его пленника, этот взгляд снизу-вверх, просящий, умоляющий.... Совсем не тот взгляд, как тогда, на рынке...
И эти податливые ладони, еле вздрагивающие на его коленях, и этот язык, умелые движения которого Псиафу были уже хорошо знакомы...
В паху потянуло растущим комком...
- А зачем умирать, когда можно жить, - севшим голосом сказал он. - Я же сказал, мальчишка, о твоей свободе поговорим позже, - он кивнул головой, - обещаю тебе.
- Я не хочу жить твоим рабом или игрушкой, - пальцы вцепились в колени Псиафа, оставив белые отметины.
Одна рука двинулась вверх, ведя по белесой коже с проступающими голубоватыми сосудами. Она скользила все выше, увлекая край хитона за собой.
Кончики пальцев коснулись бедра, сместились внутрь и сплелись с темными волосками, слегка поглаживая кожу под ними.
- Всегда есть выбор, - хмыкнул Псиаф, тяжело задышав, - и у тебя он будет. Я же твой друг, я желаю тебе только добра.
Он отер лоб, покрывшийся испариной, схватил движущуюся руку Кирона и положил на свой фаллос, который начал твердеть, заставляя юношу обхватить его ладонью, немного сжать ствол.
И закрыв глаза, продолжая держать свою липкую руку на гладкой коже, он чувствовал, как тот заскользил теплой ладонью по всей длине его фаллоса, приминая и сжимая охотно оживающий член.
Псиаф схватился за затылок Кирона и приблизил к нему свое лицо.
- Ну давай же, я хочу услышать, что ты действительно хочешь это сделать, пососать его, потрогать его, облизать, поцеловать мои яички. Я хочу услышать, что ты действительно хочешь этого, что тебе нравится делать это со мной, я хочу, чтобы ты просил меня об этом, - хрипло проговорил он и выжидающе, не моргая своими водянистыми выпуклыми глазами, уставился в синие глаза юноши.
Рука сжалась на члене чуть сильнее дозволенного. Большой палец прошелся по головке, потер дырочку уретры. Ладонь продолжала мягкое движение вверх-вниз, оттягивая кожицу, разминая кончиками пальцев ствол.
- Тебе не достаточно того, что я делаю..? - макушка уперлась в тянущую вперед руку, сопротивляясь. Кирон почувствовал, как кулак Псиафа сжимается, натягивая волосы. Он посмотрел на торговца, чувствуя, что вот-вот иссякнет и попросту разрыдается.
Псиаф издевательски усмехнулся, наблюдая как сильно и напряженно бьется жилка на шее Кирона, он сильнее сжал руку на его затылке.
Он наслаждался этой легкой заминкой и потрясенной реакцией мальчишки, который тем не менее не останавливался и продолжал ласкать ставший совсем тугим член мясника.
- Нет, я хочу слышать, что ты сам хочешь этого.., - Псиаф медленно нахмурился и больно потянул за волосы. - Ну, я жду...
Кирон болезненно выдохнул, получилось что-то вроде жалобного стона. Несколько мгновений он все смотрел в глаза Псиафу, словно ждал и надеялся на спасение: что придет Амикл и отвлечет мясника чем-то или Посейдон в гневе сотрясет землю... Но вокруг было тихо. Свет кое-где находил себе путь и робкими полосками или небольшими пятнышками оставался на грязном полу, высвечивая в воздухе песчинки пыли.
Опустив лицо так, чтобы не было видно глаз, Кирон прошептал хрипло, срывающимся голосом:
- Я хочу твой фаллос, хозяин... в рот...
Движения его замедлились, он боролся с собой, с волной боли, накрывшей, грозящей разорвать на части.
Псиаф удовлетворенно крякнул, потянул за затылок юноши, поднимая его лицо к себе.
- Уже лучше, мой друг, но ты должен сказать так, как приказал я - не просто хочешь в рот, а хочешь ласкать его, сосать, лизать... В общем, все, что ты умеешь, - он гадливо подмигнул совершенно потерянному Кирону.
Торговец проник пальцами за железный ошейник на шее юноши, и потянул обруч на себя.
- Я жду, прекрасный...
Кирон подался вперед, влекомый пальцами Псиафа. Их лица оказались совсем близко, юноша опирался на колени торговца. Псиаф почувствовал, что он подрагивает от слабости.
Пленник облизнул губы, его дыхание коснулось лица Псиафа, когда он произнес:
- Я хочу твой фаллос... хочу погрузить поглубже в горло... и лизать его мощный ствол... обсасывать головку... ласкать твои яйца... чувствовать их тяжесть на своих.. губах...
Кирон уже ждал обжигающей влаги, но ее не было. Должно быть, вся вода в нем иссякла.
Псиаф издал удовлетворенное урчание, он обрадовано облапил юношу, ткнулся ему в рот своими мокрыми губами.
Дрожа от нетерпения всем своим большим телом, он придвинулся поближе, и притянул лицо Кирона, направляя тому в рот уже налитый силой, прямой фаллос.
- Хорошо, мой прекрасный, возьми же его, как ты хочешь... - он чуть не стонал, поглаживая затылок юноши.
Кирон, пока голова его опускалась на подставленный кол, глянул мельком в сторону - нет, никакого спасения не будет. Он растянул губы и поглотил фаллос мясника до половины, глотка содрогнулась от внушительного органа, заполнившего ее, стискивая крепче.
Псиаф чувствовал тугое кольцо вокруг ствола, мнущее его, мягкий влажный язык, обводящий головку, щекочущий, облизывающий со всех сторон. Каштанововолосая макушка двигалась вверх-вниз, прилежно выполняя урок. Рука юноши скользнула под стоящий торчком фаллос и принялась играть с яйцами в натянувшейся мошонке, поглаживая их, чуть теребя, сжимая, разминая...
Псиаф закрыл глаза, громко, с одышкой, сопя и выдыхая. Он поглаживал его затылок, потом отстегнул слабые застежки на одежде юноши и старый хитон упал грязной тканью, поддерживаемый на теле Кирона одним лишь поясом. Псиаф с удовольствием лапал его голые крепкие плечи, тер пятерней шею.
Сегодня мальчишка отсасывал даже лучше, чем тогда в мегароне, за куски еды.
Неужели на Кирона так подействовало наказание?
В сознании, опутанном страстью и похотью, опять промелькнула картина протестующего юноши, сверкающего бешенством пронзительных глаз.
Нельзя допустить этого снова… Сейчас торговец точно забьет эту игрушку, если подобное повторится. А терять такое сокровище, с таким податливым, умелым ртом и теплыми руками Псиаф не собирался. Тем более что мальчишка, кажется, начал осваивать уроки своего благодетеля и вроде как даже правильно разговаривать.
Он неожиданно остановил юношу, вынув свой фаллос из его рта. Кирон по инерции немного потянулся за ускользающим из его рта тугим членом, и вопросительно посмотрел на мясника, но Псиаф махнул короткопалой рукой:
- Погоди, я совсем забыл, мой прекрасный…
Торговец встал, придерживая свой тяжелый орган, которому сегодня уделили столько приятного внимания, проковылял к дубовой массивной двери, и, приоткрыв ее, спешно и раздраженно крикнул в глубь сада:
- Амикл! Амикл! Принеси порцию жаркОго!
Потом он вернулся и сел опять, кряхтя и сбрасывая с себя мешавший движениям хитон. Стало прохладно, но это было небольшое огорчение для разгоряченного Псиафа. Ведь перед ним, стоя на коленях, ждал Кирон.
- Продолжай, мой Адонис… Мой Ганимед… - он опять насадил жаркий юношеский рот на свой вздрагивающий ствол.
Кирон положил ладони на дряблые бледные бедра торговца, чуть подтягивая за них вперед, погрузил фаллос в рот и заработал языком и глоткой.
Хитон висел на его бедрах, обнажая иссеченное плеткой загорелое тело.
С правого бедра ладонь скользнула чуть дальше, стиснула ягодицу мужчины, потерла ее, слегка шлепнула, раззадоривая.
Кольцо пальцев немного сжало основание внушительного фаллоса, не давая надежды на разрядку, и задвигалось по стволу.
От обилия слюны звуки, раздававшиеся от паха Псиафа, стали все яснее, хлюпающие и чмокающие.
Псиаф шумно выдыхал от возбуждающих шлепков, от настойчивых пальцев на его фаллосе и старательной работы языка и губ. Он продолжал гладить юноше затылок, перебирать густые волосы, ощупывать плечи, тереть шею, спускаясь к лопаткам.
- Соси, мой прекрасный Ганимед, - бормотал он, - ты хороший юноша...
"Тоже мне, Зевс" - саркастично подумал Кирон, пытаясь протолкнуть фаллос подальше в свое горло, - но жезл и правда олимпийский".
Скрипнула дверь - в помещение зашел Амикл с блюдом.
Кирон инстинктивно дернулся, медленно заливаясь краской стыда, но рука удержала его голову, сжав затылок и тычком приказывая продолжать.
- Это всего лишь Амикл. Соси, мой прекрасный, ты так меня просил об этом, - выдохнул Псиаф сквозь зубы.
Юноша вынужденно продолжил свою работу.
"Какой позор, - подумал он, возобновляя свое громкое посасывание, и чувствуя как слюна потекла по уголкам губ, - а впрочем, имеет ли это значение для теряющего честь ради куска хлеба?"
Сначала Амикл остолбенел от увиденного: сотрясающееся большое и белое тело Псиафа, мокрого и хрипящего; тихое позвякивание цепи, блестящей в полумраке невольной тюрьмы; пленник, чья голова ритмично двигалась между широко расставленных ног хозяина, и громкое хлюпанье, однозначно говорящее о том, что делает полуодетый мальчишка, стоящий на коленях, гладящий и пошлепывающий толстые ягодицы мужчины, вцепившегося ему в волосы.
Но он быстро взял себя в руки. За эти годы службы сладострастному торговцу он и не такое видел.
Амикл тихо подошел и, отведя глаза, поставил рядом со скамеечкой блюдо с пряно пахнущим жареным мясом, аромат которого заполнил все мрачное помещение.
Псиаф нетерпеливо махнул рукой, отправляя его прочь.
- Надо будет, позову... - немного подмахивая белесыми бедрами, просипел Псиаф, - пока, как видишь, я очень занят с моим гостем.
- Да, господин, вижу, - пробормотал Амикл и поспешно вышел.
Псиаф отличался непредсказуемым характером. И если сейчас он в благодушном настроении только потому, что это несчастный голодный мальчишка усердно сосет у довольного хозяина, это не значит, что через мгновенье Псиаф не найдет причину сорвать вспыхнувший внезапно, без причины, гнев, отвесив оплеуху юноше, которого он называл прекрасным. «Оплеуха - это в самом лучшем случае», - подумал Амикл.
Амикл покачал головой. Сегодняшние Афины ему не нравились - голод и лишения толкали людей на крайности, управляющий на многое насмотрелся в последнее время. Но хозяин ему хорошо платил. Амикл привык и к нему и к некоторым его причудам, он научился вовремя закрывать глаза и делать невозмутимый вид, когда следовало.
Одной ладонью юноша скользнул меж ягодиц мясника и погладил его там, пробежавшись кончиками пальцев по расщелине, надавив средним на вход, чуть помассировав его.
Слюна, сбегая с губ, объединялась на подбородке и сбегала по дергающемуся кадыку, оставляя влажные дорожки на груди с бледно-розовыми сосками.
Когда Псиаф поддал вперед бедрами, вгоняя фаллос, Кирон закашлялся и немного выпустил изо рта, отстраняясь назад, сопротивляясь сильной руке на макушке.
Псиаф, почувствовав сопротивление, пусть и небольшое, от, казалось бы, уже покоренного, неожиданно вспылил, и, вцепившись короткими пальцами в железный обруч на шее, резко дернул юношу, немного приподнял. Кирон ощутил как холодное железо вонзилось острыми краями в шею и начал задыхаться...
- Опять, пес, вздумал лаять? Мне скоро надоест возиться с тобой, - обозленно шипел мясник, подтягивая вверх железный ошейник юноши сильной рукой, бешеными выпуклыми глазами глядя в сначала покрасневшее, а потом начавшее синеть лицо, на губы, ищущие запретный воздух.
Кирон, борясь за вдох, принялся вырываться, хрипя. Он был подобен обезумевшему жеребцу, способному переломать себе ноги, не понимая, что стоит остановиться - и боль пройдет. Он вцепился пальцами в руку Псиафа, раздирая кожу ногтями. Голова все больше запрокидывалась назад, с губ срывалось громкое сипение. Ноги юноши уперлись в пол: он из последних сил пытался освободиться и глотнуть воздуха. Одна нога скользнула по полу и впечаталась ступней в лодыжку торговца.
Псиаф неожиданно устал держать на весу задыхающегося юношу. Он отпустил его, резко толкнув на пол. Кирон, упав, схватился за горло, громко глотая, точно рыба, выброшенная на берег.
Псиаф немного успокоился. Он задумчиво потер ушибленную лодыжку...
Побить мальчишку? Слишком просто. Да и слабый он сейчас. Еще отправится к своим гордым праотцам.
Да и собственный член, который оставили без внимания, напомнил о себе резкой пульсацией.
Псиаф отер липкой рукой красное лицо, по которому струились мелкие капельки пота.
- Есть еще хочешь? - он нагнулся к блюду и обмакнул пальцы в маслянистую подливку жаркого.
Кирон вскинул на торговца глаза и шарахнулся в сторону, отталкиваясь от пола ногами, пока цепь не натянулась, дернув юношу за ошейник. Тогда он вспомнил, что теперь словно собака, словно раб...
Запрокинув голову Кирон издал звук, похожий на вой отчаяния, и ударил кулаками об пол, снова и снова. Затем замер, медленно посмотрел на цепь, на стоящего перед ним голого мясника с болтающимся опавшим фаллосом - и облизнул губы.
Псиаф отступил немного назад, услышав дикий звук, произведенный горлом пленника. "Он что, начал сходить с ума от голода? - подумал мясник, - Только этого мне не хватало".
Кирона, звенящего цепью и стоящего на четвереньках, медленно покачивало. Голод и унижения его окончательно доконали. Его мутило. И, кажется, он на мгновение перестал понимать, где находится.
Мясник, опять присев, взялся за цепь и притянул мальчишку к себе.
- Иди сюда, давай возобновим то, что мы с тобой так нелепо прервали. Смотри, я принес тебе еду: как только ты сделаешь то, что должен, я разрешу тебе еще поесть, - просипел он. л
Он хорошенько обмазал сникающий член, мошонку и внутренние стороны бедер жирной подливкой.
Кирон осмотрел бедра и промежность Псиафа со слипшимися от оливкового цвета подливки волосками с просвечивающей сквозь них кожей и громко истерически захохотал.
Неожиданно он затих.
- Ты, Псиаф, больше не прикоснешься ко мне. Я предпочту смерть таким унижениям. По своей воле я тебе сосать больше не буду...
Сказав последнее юноша застыл, пальцы сжались в кулаки - он почувствовал острие ножниц на своей нити.
Псиаф, сузив глаза и чувствуя как бешено забилось сердце, посмотрел на Кирона в упор и медленно встал.
- У тебя был выбор, щенок. И ты его сделал.
Дернув за цепь, он пнул пленника в живот. Тот согнулся пополам, схватившись за место удара.
Псиаф подцепил корчившегося в ногах юношу за обруч, швырнул на пол и навалился всей своей тяжестью на сопротивляющегося Кирона, стал ерзать по нему, потираясь членом, начавшим вновь наливаться кровью от близости молодого тела.
Дыша пленнику в ухо и пытаясь одной рукой обездвижить руки юноши, царапающегося и брыкающегося, другой он пытался раздвинуть его ягодицы и затолкать свой отросток. Ничего не получалось. Кирон черпал силы из отчаяния...
Псиаф с досадой схватил мальчишку за волосы, ударил головой об пол, поднялся, и просеменив к лестнице, истошно позвал Амикла.
Когда управляющий вошел, то, увидев, лежащего на полу юношу с кровью в волосах, он решил, что хозяин таки убил пленника. И теперь собирается взвалить на него обязанности выбросить мертвеца из дома так, чтобы соседи не догадались. Он этих мыслей стало мерзко и тошно, но такова была его работа - потворствовать во всем хозяину, который платит.
Хитон на юноше был задран, обнажая красивые ягодицы. Амикл подумал, уж не надругался ли хозяин над мертвецом. Мальчишка-то с норовом...
Рука, вытянутая вперед, чуть пошевелилась, царапая каменный пол.
- Господин, что случилось, ты не ранен? - проявил заботливость Амикл, косясь на пленника.
Псиаф тяжело дыша, ткнул в сторону тела грязным пальцем:
- Держи его ... Держи его за руки и плечи, - прохрипел он.
К горлу Амикла подступил комок тошноты. Он не хотел не то, чтобы участвовать, а даже смотреть на то, как его хозяин будет терзать это неподвижное тело, беспомощно лежавшее на полу.
- Господин, он не двигается, - робко возразил Амикл.
- Это он сейчас не двигается. Напыщенный щенок! - Псиаф плюнул на юношу. - Живучий, падаль.
Амикл осторожно приблизился и прижал руки и плечи незнакомого мальчишки посильнее к полу, проклиная тот день, когда он поступил в услужение к этому ненормальному, который даже любовь купить себе не может, - и отвернулся. Он не хотел ничего видеть.
Псиаф опять навалился на юношу.
- Сейчас, сейчас, - хрипло повторял он. - Игры закончились.
Мокрые от слюны пальцы раздвинули ягодицы, нащупали сжимающуюся плоть, и резко надавили на отверстие, которое, отозвавшись болью, нехотя пропустило палец.
Кирон дернулся, но с одной стороны на него навалился Псиаф, а с другой его руки крепко держал Амикл.
Псиаф быстро, насколько это позволяло тугое отверстие, просунул и второй палец. Он торопился. И эта торопливость не предвещала ничего хорошего для распластанного Кирона, забившегося в отчаянии.
Заворчав, Псиаф дрожащими руками приставил свой член и надавил. Вход, пропустивший пальцы, не хотел пускать нечто большее. Но Псиафа это не волновало. Он нажал посильнее, навалившись на Кирона, и мясистая головка протиснулась в проход юноши, заставив содрогнуться от разрывающей боли.
Кирон выгнулся дугой, ткнувшись макушкой в колено Амикла, накрепко вцепившегося в его предплечья, сведя их в замок, не давая пошевелиться, вдавливая в пол. Ноги дернулись, взбрыкнули.
Псиаф поймал их на изгиб локтя и подался вперед, складывая пленника пополам, делая его дырку доступной, наваливаясь на легкую добычу сверху. Свободной рукой он покрепче охватил фаллос, втискиваясь им в жаркий проход юноши, хрипло дышащего широко распахнутым ртом. Удерживая ноги мальчишки, Псиаф двинул бедрами, пристраиваясь поудобнее, и начал раскачиваться вверх-вниз. Пока внутри была только головка. Слюна быстро высохла, Псиаф понял, что глубже войти не удастся. Резко вытащив член из задницы пленника, заставив того громко охнуть, мясник зачерпнул подливки и как следует прошелся сжатой ладонью по стволу. Вернувшись, он глянул на Амикла:
- Держишь? Держи крепче.
И вновь задрал ноги Кирона.
Три пальца вошли с некоторым усилием. Псиаф следил за тем, как они медленно погружаются до основания, а затем быстро вынимал их. Его глаза светились торжеством, созерцая розовую кожицу, тянущуюся вслед, казалось, анус мальчишки выворачивался наизнанку.
- Аа, шлюха, отпускать не хочешь. Конечно, не хочешь, как иначе.
Наконец торговец вновь пристроился членом. Головка нырнула внутрь быстро.
Кирон вздрагивал и судорожно выдыхал воздух. Он закрыл глаза, словно пытался спрятаться внутри себя.
Амикл, сдерживая подступающую тошноту и рассматривая стену, чувствовал как силится освободиться из его рук юноша.
Он слышал и судорожные вздохи Кирона и прерывистую одышку хозяина, и размеренные шлепки одного тела о другое. Он ждал, когда это наконец закончится, и он сможет уйти. Подальше от этого места, от хозяина пыхтящего над беспомощным телом пленника; от Кирона, лишь вздрагивающего от нового толчка фаллоса мясника в его заднице.
Псиаф, сотрясаясь своим колышущимся от жира животом, то вынимал фаллос, заменяя его своими заскорузлыми толстыми пальцами, нарочно пытаясь протолкнуть их поглубже, вращая ими, и наблюдая, как растягивается насилуемое отверстие, то опять резко загонял ствол, стараясь погрузиться на всю длину багрового отростка, шлепая тяжелой мошонкой по растянутому заду мальчишки. Он с наслаждением чувствовал узкий горячий проход, который, казалось, не собирался растягиваться от таранящих ударов огромного фаллоса. Еще большее наслаждение ему доставляло распластанное под ним тело непокорного гаденыша, которому он наконец демонстрировал без прикрас какого обращения аристократишка в его положении достоин на самом деле.
Он вцепился ногтями в подрагивающие бедра юноши, притягивая его к себе, и впился зубами, оставляя на коже красные полукружья.
Псиаф опять быстро вытащил свой ствол, на котором, как и на вывернутой розовой плоти, стали видны смазанные следы крови. Показались, натягиваясь красным куполом, ее крупные капли.
Псиаф, возвращая напряженный член на место, почувствовал, что проникать стало легче, кровь служила дополнительной смазкой.
Мужчина резче задвигался, терзая измученный проход дальше...
Резко вынул. Кровь сочилась все сильнее. Паутиной она размазалась по органу торговца. Опустив ноги Кирона, мясник переместился к его голове, оказавшись рядом с Амиклом, обдав его запахом выделений, своей яростной животной похотью.
- Открывай рот, сученок, - процедил Псиаф, - и попробуй только укусить!
Кирон дернулся, сопротивляясь. Торговец ударил его по щеке и схватил за волосы, запрокидывая голову назад.
- Амикл! - прорычал Псиаф, не сводя глаз с мальчишки.
Управляющий вздрогнул.
- Держи зубы. Давай!
Амикл просунул пальцы в рот Кирона и почти без сопротивления разжал тому зубы.
- Давай, очисти меня своим язычком. А потом я верну твоей дырке то, о чем она мечтает. Потерпи, мальчик, я не забуду о ней.
С довольным утробным звуком расположившись над головой Кирона - ляжки по обе стороны от шеи, - и почти усевшись тому на грудь, Псиаф протолкнул фаллос в жар юношеского рта.
Бока его змея проехались по пальцам Амикла, заставив почувствовал тягучую влагу.
В уголках губ Кирона собиралась кровь с тыкающегося в рот члена. Фаллос скользил, очищаясь от следов насилия и продолжая мучить.
Псиаф захмелел от удовольствия. Он навалился на лицо юноши и принялся трахать его рот не останавливаясь, громко постанывая от судорожных испуганных и мучительных хрипов под ним.
- Давно надо было с тобой так, афинская неженка...
Он вколачивал еще, а когда отстранился, чтобы передохнуть, увидел, как глаза мальчишки закатились, и из горла доносятся булькающие звуки.
Псиаф отлупил Кирона по лицу, тот вздрогнул и, инстинктивно, выкручивая себе руки, повернулся на бок. Его вырвало скудной пищей, чудом попавшей в желудок, и кровью из растертой глотки.
Псиаф в отвращении отшатнулся. В нос ударил тошнотворный запах содержимого вывернутого желудка юноши.
- Грязная свинья, - брезгливо прошептал он и, словно огромный паук над своей полумертвой жертвой, переместился вниз, собираясь получить от истерзанного тела сполна, не взирая на побелевшее лицо, редкое тяжелое дыхание и затуманенный взгляд юноши.
Он опять затолкал свой член в кровоточащее растянутое отверстие, а Кирон лишь слабо вздрагивал он прикосновений к нему.
Псиаф натянул на свой готовый и уже сильно напряженный член вялое тело и, громко хрипя, задвигался жесткими, учащающимися толчками.
Его нисколько не волновало, насколько Кирон был поврежден его пальцами или фаллосом, но кровотечение усиливалось, и ритмичное хлюпанье от резких погружений мокрого отростка в кровоточащий проход, больше напоминающий открытую вывернутую окровавленную рану, становилось все громче.
- Оооо, - он вцепился зубами в Кирона, потянув закушенную кожу. Дряблое тело торговца наконец затряслось в долгожданных конвульсиях, выпуская порции семени в истерзанный проход.
Затем он замер, отдышавшись, вытащил обмякший член, за которым потянулась нитка крови и спермы, и вытер пах хитоном юноши, оставляя на грязной ткани розоватый след.
- Вот так, шлюха. Сам напросился, - поднимаясь, он пнул в бок полуживого Кирона.
Амикл встал рядом, вытирая пальцы, его бы тоже вырвало от происходящего. С другой стороны, эта мерзость наконец-то закончилась. И сейчас его мысли заработали в другом направлении.
- Господин, что сейчас делать? - он смотрел на вздрагивающее тело у ног, бледное лицо с закатившимися глазами со стекающей изо рта дорожкой рвоты смешанной с кровью и слюной, и вытекающей светло-бурой жидкостью из окровавленной задницы.
Псиаф задумался. Сейчас эйфория от полученного удовольствия спадала, уступая месту четкому осознанию присутствия на полу изнасилованного сына аристократа, и судорожных размышлений, что делать с Кироном дальше. Псиаф досадливо сплюнул: он возлагал на мальчишку большие надежды, а эта дрянь опять рушит их.
- В любом случае, господин, ему нужна помощь врача, - Амикл наклонился к лежащему телу и прикрыл хитоном окровавленные ягодицы, - его нельзя оставить здесь просто так. Он умрет, господин. А это означает дополнительные проблемы.
Амикл был умен, за что его и ценил Псиаф. Он управлял хозяйством уже не первый год, всегда давал ценные советы в сомнительных ситуациях и подозрительный торговец ему почти доверял.
- Ладно, - махнул толстой рукой Псиаф, облачаясь в хитон, - может ты и прав. Позови того, как его, ну из Эпидавра, - он щелкнул пальцами, вспоминая имя врача, низенького, сморщенного лекаря, который часто бывал у него дома тайком. - Пусть займется им, предупреди, чтобы молчал... хорошо заплати ему... как обычно, в общем...
"А когда эта дрянь придет в себя, тогда и подумаю, что с ним делать дальше", - подумал мясник, выходя в сад, жмурясь от солнца.
Амикл, следуя за господином, наклонил голову с облегчением. Он боялся, что Псиаф прикажет просто выкинуть мальчишку на улицу, где он в таком состоянии конечно же погибнет, а Амикл не хотел иметь на совести грех чужой смерти, даже не по своей прямой вине.
- И прикажи сделать ванну. Я, кажется, пропах его блевотиной. Пусть ее приготовит тот новенький, которого ты купил недавно...Откуда он? Кажется, откуда-то с Самоса?
"Надеюсь, я не понадоблюсь тебе больше сегодня", - с неприязнью подумал Амикл, и еще раз вытер пальцы о хитон.
Авторы: DeeLatener, Masudi
Жанр: PWP, angst, non-con
Тема: Античный ориджинал
Рейтинг: NC-21
Warnings: насилие, изнасилование
В общих чертах: история-вирт, написанная на сообществе «Тайные мистерии ХХХкроликов»
Предыстория: Афины, разоренные тиранами, люди победнее и разорившиеся борются за жизнь, а ради этого идут на многое.
Юноша Кирон из разорившейся после казни тиранами главы семьи и смерти от болезни родственников семьи сталкивается на улице с торговцем мясом, Псиафом, который делает ему непристойное предложение. Юноша сперва оскорбляет торговца, унизившего его перед всеми, но в итоге решается принять приглашение.
Он отправляется в дом Псиафа.
Первая серия здесь
читать дальшеАмикл покашлял, сообщая о себе сидящему спиной ко входу Псиафу.
- Господин, - начал он. - Этот мальчишка... я боюсь, он умрет, если его и дальше не кормить. Совсем бледный. Почти не двигается... Цепи тяжелы для него.
Псиаф недовольно оторвался от подсчета дневной выручки в своей лавке. Голод и горе играли ему на руку. Продавалось даже гниющее мясо, которое испортилось за недоглядом дрянного раба-финикийца, которого Псиаф изувечил за проступок, перебив тому руку и поставив клеймо на щеку.
Торговец перебирал кругляшки монет, рассматривая их блики на солнце и довольно улыбался.
Он оглянулся на Амикла, постепенно осознавая его слова.
Точно! Кирон...Третий день в подвале. Темном, сыром, на цепи, как собака. Без еды. И воды.
Амикл говорил, что, мучимый жаждой, юноша приникал по ночам ртом к сырым стенам.
Надо посетить его, посмотреть на эту дрянь, которая в самый неподходящий момент решила проявить свою ненужную гордость. А от него всего то требовалось - слушаться мясника и выполнять его прихоти.
"Их род всегда был странным, с этими древними понятиями о чести", - скривился Псиаф.
И прям - вдруг мальчишка сдохнет. В планы Псиафа это не входило; мясник неосознанно опустил руку к паху.
Он покачал головой, как будто действительно был озабочен состоянием юноши.
- Да, Амикл, принеси мне хлеб, фруктов и вина.. Я пойду, поговорю с ним.
Через несколько мгновений Псиаф, сопровождаемый Амиклом, несущим в руках небольшое блюдо с душистым хлебом, спелыми фруктами и ароматным вином, тяжело шлепал по дорожке внутреннего сада, ведущей к подвалу, тюрьме Кирона.
Кирон стоял на коленях подрагивая, опираясь о стену в темном углу.
Это было его редкое путешествие из угла посветлее, где валялась солома, ставшая его ложем. Цепь позволяла немногое, сил едва хватало, чтобы волочить ее за собой.
Услышав шаги, он подумал, что это Амикл, но затем замутненный лишениями разум донес, что идут двое.
Юноша поскорее запахнул хитон и шатнулся в сторону лежанки.
Он чувствовал как колотится сердце.
Нагнув голову, чтобы не ударится о низкую притолоку, зашли Псиаф с Амиклом.
Мясник поморщился от затхлого запаха, ударившего ему в нос. Когда глаза привыкли к полумраку, он увидел скорчившуюся фигуру Кирона в углу.
Юноша был, как и приказал Псиаф, с цепью на шее, накрепко вмурованной в стену.
Амикл поставил по указанию пальца хозяина блюдо на пол. Ароматы быстро заполнили темное помещение.
Управляющий вышел и вернулся со скамеечкой, на которую уселся
Псиаф, осматривая подвал. В углу, пискнув, пробежала здоровая крыса. Торговец брезгливо поджал толстую нижнюю губу.
Он так же молча указал Амиклу на дверь. Тот почтительно поклонился и вышел, кинув украдкой сочувственный взгляд в сторону Кирона, который, сверкая блестящими глазами, смотрел на торговца.
Псиаф подпер кулаком мясистый подбородок и продолжал молча рассматривать своего пленника. Ссадины немного поджили, синяки потеряли красный оттенок, начиная обретать фиолетово-зеленую окраску.
- Ну что, неблагодарный пес? Как тебе в твоей вонючей конуре? - он протянул руку к блюду стоящему рядом, взял ароматный хлеб и нарочито медленно отправил кусок в рот, чавкая и рассматривая свою жертву.
Кирон, словно голодный волк, дернул головой, проследив траекторию руки Псиафа от блюда до рта; зашелестела цепь.
Из-за пересохших губ показался язык, коротко прошедшийся по ним.
- Отпусти... - едва слышный шёпот, - я лучше умру на свободе...
Кирон чуть подался вперед, тяжело опираясь на руку. Глаза лихорадочно блестели. Он больше не выглядел, как благородный юноша из аристократической семьи. В нем осталось больше от отчаявшегося, но рвущегося сердцем на волю животного. Что ждет его наверху? такая же смерть, как и здесь...
Псиаф рыгнул, вежливо прикрыв рот. Он театрально вздохнул и покачал головой.
- Глупый ты щенок, - произнес как можно степенней, - я же тебе добра желаю. Ведь я знал твоего отца, я хочу заботиться о тебе; я сделал тебе хорошее, просто отличное предложение, и тебе-то надо было всего лишь проявить хоть капельку уважения к твоему благодетелю, который желает тебе лишь добра, - он сложил руки на груди, поковырялся пальцем в зубе, и продолжил. - Да, ты и правда глуп, юноша. Глуп и невоспитан. Ты пришел в мой дом по моему приглашению. Хоть ты оскорбил меня сначала, но я принял тебя, как самый радушный хозяин, - он развел руками и вновь протяжно вздохнул,- и потом, уже в моем доме, ты опять обидел меня, хотя я был столь внимателен к тебе.
Он взял огромное наливное яблоко, посмотрел на него, нарочито медленно поиграл им в руке, наблюдая за взглядом Кирона, вытер его бок о хитон, и вонзился зубами.
Пока торговец говорил, плечи Кирона подергивались, словно он беззвучно смеялся, хотя это могло быть от слабости или промозглого воздуха подвала.
Псиаф долго жевал с самым глубокомысленным видом, затем вытер сок с подбородка, и, посмотрев на юношу, который неотрывно наблюдал, как бы между прочим спросил, показывая светящийся спелостью фрукт:
- Хочешь?
Юноша замер. Его голова поникла еще ниже, но он вполне различимо кивнул.
Получив ожидаемый ответ, Псиаф опять откусил от яблока и пожевал немного.
"Гордец наступил в капкан и тот начал медленно захлопываться", - подумал мясник и кинул остаток яблока юноше.
Пока тот, цепко поймав летящее в его сторону яблоко, жадно доедал его, Псиаф наблюдал, не скрывая своей усмешки, похотливо блуждающей на его толстых бесформенных губах.
- Видишь, - опять начал разглагольствовать он, - я делюсь с тобой своей трапезой. Хоть ты меня обидел, сильно обидел и оскорбил. Но я не держу зла, я благородный человек, и что такое честь я знаю не понаслышке.
Он отломил большой кусок мягкого белого хлеба, щедро обмакнул его в вино, откусил от него и жестом предложил его юноше.
Кирон посмотрел на хлеб, сглотнул, перевел взгляд на Псиафа.
Что бы ни сделал с ним этот человек, сейчас все уже было не важно.
Он поднялся, но пошатнулся, пришлось ухватиться за стену. Цепь зазвенела, спадая с плеча, юноша схватил ее, чтобы остановить звук, напоминающий о его положении.
Добравшись до сидящего на скамеечке Псиафа Кирон опустился на пол перед ним, потянулся вперед и вцепился зубами в кусок, который сжимали толстые пальцы в перстнях, два дня назад разрывавшие его вход.
Псиаф удовлетворенно разулыбался. Вид Кирона, сидящего у его ног, как верная собака, и покорно берущего еду из его рук привел торговца в еще более приподнятое расположение духа. Интересно, будет ли он дальше упрямиться и изображать из себя потомка царей афинских?
- Я смотрю, ты все понял. Я добрый и незлой человек и быстро забываю о нанесенном оскорблении, если вижу, что мой обидчик раскаялся и просит прощения. Я понимаю тебя: ты потерял близких, ты был огорчен и подавлен. Я хочу, чтобы мы были друзьями, - он похлопал Кирона по плечу, отщипывая мякиш хлеба и отправляя куски тому в рот.
Юноша заглатывал хлеб, стараясь не глядеть в глаза Псиафу. Едва ли в нем остались какие-то чувства, ничего кроме опустошенности, даже отвращения к себе он больше не испытывал.
- Я сделаю все, что ты скажешь, - произнес наконец Кирон. - А после... ты отпустишь меня?..
Он посмотрел на мужчину синими глазами с темной каймой вокруг радужки, и даже взял того за руку.
Псиаф погладил своей жесткой рукой лицо юноши, в ссадинах и синяках.
- Отпустить? Поговорим об этом позже, Кирон, - он провел пальцем по избитым губам и притворно вздохнул, - я не знаю, что и ответить тебе, когда ты говоришь так, словно я принуждаю к чему-то нехорошему. А ведь мы договорились, что мы друзья, - он неспешно налил вина, отпил сам, и дал сделать глоток юноше.
Помолчав, чувствуя как вино разливается в нем приятной теплой волной, он наставительно произнес:
- Я вот, например, знаю, чего ты хочешь на самом деле, - он помял в руке кусок хлеба, водя перед изможденным лицом юноши. - Ты тоже должен знать, чего в действительности хочу я, и предложить мне это. Сам. Это будет честный обмен. Это будут честные отношения. Мы же друзья? А друзья всегда честны друг перед другом.
Кирон качнул головой, горько усмехнувшись и тут же сморщившись: из трещинки на губе вновь засочилась кровь.
- Ты ведь не отпустишь меня? так зачем мне давать тебе то, что ты хочешь...
Однако он положил ладони на ноги Псиафа, подтянулся поближе, провел по правому колену языком, глядя мяснику в глаза.
- Я сделаю то, что ты хочешь. Всё. Но я хочу умереть на свободе.
Псиаф пошире расставил ноги, придвигаясь ближе. Пальцами, дрожащими от предвкушаемого удовольствия, он вытер нитку крови, размазав ее по подбородку, запустил руку в волосы юноши, потом спустился вниз, лапая теплое плечо... Ему нравилась такая покорность его пленника, этот взгляд снизу-вверх, просящий, умоляющий.... Совсем не тот взгляд, как тогда, на рынке...
И эти податливые ладони, еле вздрагивающие на его коленях, и этот язык, умелые движения которого Псиафу были уже хорошо знакомы...
В паху потянуло растущим комком...
- А зачем умирать, когда можно жить, - севшим голосом сказал он. - Я же сказал, мальчишка, о твоей свободе поговорим позже, - он кивнул головой, - обещаю тебе.
- Я не хочу жить твоим рабом или игрушкой, - пальцы вцепились в колени Псиафа, оставив белые отметины.
Одна рука двинулась вверх, ведя по белесой коже с проступающими голубоватыми сосудами. Она скользила все выше, увлекая край хитона за собой.
Кончики пальцев коснулись бедра, сместились внутрь и сплелись с темными волосками, слегка поглаживая кожу под ними.
- Всегда есть выбор, - хмыкнул Псиаф, тяжело задышав, - и у тебя он будет. Я же твой друг, я желаю тебе только добра.
Он отер лоб, покрывшийся испариной, схватил движущуюся руку Кирона и положил на свой фаллос, который начал твердеть, заставляя юношу обхватить его ладонью, немного сжать ствол.
И закрыв глаза, продолжая держать свою липкую руку на гладкой коже, он чувствовал, как тот заскользил теплой ладонью по всей длине его фаллоса, приминая и сжимая охотно оживающий член.
Псиаф схватился за затылок Кирона и приблизил к нему свое лицо.
- Ну давай же, я хочу услышать, что ты действительно хочешь это сделать, пососать его, потрогать его, облизать, поцеловать мои яички. Я хочу услышать, что ты действительно хочешь этого, что тебе нравится делать это со мной, я хочу, чтобы ты просил меня об этом, - хрипло проговорил он и выжидающе, не моргая своими водянистыми выпуклыми глазами, уставился в синие глаза юноши.
Рука сжалась на члене чуть сильнее дозволенного. Большой палец прошелся по головке, потер дырочку уретры. Ладонь продолжала мягкое движение вверх-вниз, оттягивая кожицу, разминая кончиками пальцев ствол.
- Тебе не достаточно того, что я делаю..? - макушка уперлась в тянущую вперед руку, сопротивляясь. Кирон почувствовал, как кулак Псиафа сжимается, натягивая волосы. Он посмотрел на торговца, чувствуя, что вот-вот иссякнет и попросту разрыдается.
Псиаф издевательски усмехнулся, наблюдая как сильно и напряженно бьется жилка на шее Кирона, он сильнее сжал руку на его затылке.
Он наслаждался этой легкой заминкой и потрясенной реакцией мальчишки, который тем не менее не останавливался и продолжал ласкать ставший совсем тугим член мясника.
- Нет, я хочу слышать, что ты сам хочешь этого.., - Псиаф медленно нахмурился и больно потянул за волосы. - Ну, я жду...
Кирон болезненно выдохнул, получилось что-то вроде жалобного стона. Несколько мгновений он все смотрел в глаза Псиафу, словно ждал и надеялся на спасение: что придет Амикл и отвлечет мясника чем-то или Посейдон в гневе сотрясет землю... Но вокруг было тихо. Свет кое-где находил себе путь и робкими полосками или небольшими пятнышками оставался на грязном полу, высвечивая в воздухе песчинки пыли.
Опустив лицо так, чтобы не было видно глаз, Кирон прошептал хрипло, срывающимся голосом:
- Я хочу твой фаллос, хозяин... в рот...
Движения его замедлились, он боролся с собой, с волной боли, накрывшей, грозящей разорвать на части.
Псиаф удовлетворенно крякнул, потянул за затылок юноши, поднимая его лицо к себе.
- Уже лучше, мой друг, но ты должен сказать так, как приказал я - не просто хочешь в рот, а хочешь ласкать его, сосать, лизать... В общем, все, что ты умеешь, - он гадливо подмигнул совершенно потерянному Кирону.
Торговец проник пальцами за железный ошейник на шее юноши, и потянул обруч на себя.
- Я жду, прекрасный...
Кирон подался вперед, влекомый пальцами Псиафа. Их лица оказались совсем близко, юноша опирался на колени торговца. Псиаф почувствовал, что он подрагивает от слабости.
Пленник облизнул губы, его дыхание коснулось лица Псиафа, когда он произнес:
- Я хочу твой фаллос... хочу погрузить поглубже в горло... и лизать его мощный ствол... обсасывать головку... ласкать твои яйца... чувствовать их тяжесть на своих.. губах...
Кирон уже ждал обжигающей влаги, но ее не было. Должно быть, вся вода в нем иссякла.
Псиаф издал удовлетворенное урчание, он обрадовано облапил юношу, ткнулся ему в рот своими мокрыми губами.
Дрожа от нетерпения всем своим большим телом, он придвинулся поближе, и притянул лицо Кирона, направляя тому в рот уже налитый силой, прямой фаллос.
- Хорошо, мой прекрасный, возьми же его, как ты хочешь... - он чуть не стонал, поглаживая затылок юноши.
Кирон, пока голова его опускалась на подставленный кол, глянул мельком в сторону - нет, никакого спасения не будет. Он растянул губы и поглотил фаллос мясника до половины, глотка содрогнулась от внушительного органа, заполнившего ее, стискивая крепче.
Псиаф чувствовал тугое кольцо вокруг ствола, мнущее его, мягкий влажный язык, обводящий головку, щекочущий, облизывающий со всех сторон. Каштанововолосая макушка двигалась вверх-вниз, прилежно выполняя урок. Рука юноши скользнула под стоящий торчком фаллос и принялась играть с яйцами в натянувшейся мошонке, поглаживая их, чуть теребя, сжимая, разминая...
Псиаф закрыл глаза, громко, с одышкой, сопя и выдыхая. Он поглаживал его затылок, потом отстегнул слабые застежки на одежде юноши и старый хитон упал грязной тканью, поддерживаемый на теле Кирона одним лишь поясом. Псиаф с удовольствием лапал его голые крепкие плечи, тер пятерней шею.
Сегодня мальчишка отсасывал даже лучше, чем тогда в мегароне, за куски еды.
Неужели на Кирона так подействовало наказание?
В сознании, опутанном страстью и похотью, опять промелькнула картина протестующего юноши, сверкающего бешенством пронзительных глаз.
Нельзя допустить этого снова… Сейчас торговец точно забьет эту игрушку, если подобное повторится. А терять такое сокровище, с таким податливым, умелым ртом и теплыми руками Псиаф не собирался. Тем более что мальчишка, кажется, начал осваивать уроки своего благодетеля и вроде как даже правильно разговаривать.
Он неожиданно остановил юношу, вынув свой фаллос из его рта. Кирон по инерции немного потянулся за ускользающим из его рта тугим членом, и вопросительно посмотрел на мясника, но Псиаф махнул короткопалой рукой:
- Погоди, я совсем забыл, мой прекрасный…
Торговец встал, придерживая свой тяжелый орган, которому сегодня уделили столько приятного внимания, проковылял к дубовой массивной двери, и, приоткрыв ее, спешно и раздраженно крикнул в глубь сада:
- Амикл! Амикл! Принеси порцию жаркОго!
Потом он вернулся и сел опять, кряхтя и сбрасывая с себя мешавший движениям хитон. Стало прохладно, но это было небольшое огорчение для разгоряченного Псиафа. Ведь перед ним, стоя на коленях, ждал Кирон.
- Продолжай, мой Адонис… Мой Ганимед… - он опять насадил жаркий юношеский рот на свой вздрагивающий ствол.
Кирон положил ладони на дряблые бледные бедра торговца, чуть подтягивая за них вперед, погрузил фаллос в рот и заработал языком и глоткой.
Хитон висел на его бедрах, обнажая иссеченное плеткой загорелое тело.
С правого бедра ладонь скользнула чуть дальше, стиснула ягодицу мужчины, потерла ее, слегка шлепнула, раззадоривая.
Кольцо пальцев немного сжало основание внушительного фаллоса, не давая надежды на разрядку, и задвигалось по стволу.
От обилия слюны звуки, раздававшиеся от паха Псиафа, стали все яснее, хлюпающие и чмокающие.
Псиаф шумно выдыхал от возбуждающих шлепков, от настойчивых пальцев на его фаллосе и старательной работы языка и губ. Он продолжал гладить юноше затылок, перебирать густые волосы, ощупывать плечи, тереть шею, спускаясь к лопаткам.
- Соси, мой прекрасный Ганимед, - бормотал он, - ты хороший юноша...
"Тоже мне, Зевс" - саркастично подумал Кирон, пытаясь протолкнуть фаллос подальше в свое горло, - но жезл и правда олимпийский".
Скрипнула дверь - в помещение зашел Амикл с блюдом.
Кирон инстинктивно дернулся, медленно заливаясь краской стыда, но рука удержала его голову, сжав затылок и тычком приказывая продолжать.
- Это всего лишь Амикл. Соси, мой прекрасный, ты так меня просил об этом, - выдохнул Псиаф сквозь зубы.
Юноша вынужденно продолжил свою работу.
"Какой позор, - подумал он, возобновляя свое громкое посасывание, и чувствуя как слюна потекла по уголкам губ, - а впрочем, имеет ли это значение для теряющего честь ради куска хлеба?"
Сначала Амикл остолбенел от увиденного: сотрясающееся большое и белое тело Псиафа, мокрого и хрипящего; тихое позвякивание цепи, блестящей в полумраке невольной тюрьмы; пленник, чья голова ритмично двигалась между широко расставленных ног хозяина, и громкое хлюпанье, однозначно говорящее о том, что делает полуодетый мальчишка, стоящий на коленях, гладящий и пошлепывающий толстые ягодицы мужчины, вцепившегося ему в волосы.
Но он быстро взял себя в руки. За эти годы службы сладострастному торговцу он и не такое видел.
Амикл тихо подошел и, отведя глаза, поставил рядом со скамеечкой блюдо с пряно пахнущим жареным мясом, аромат которого заполнил все мрачное помещение.
Псиаф нетерпеливо махнул рукой, отправляя его прочь.
- Надо будет, позову... - немного подмахивая белесыми бедрами, просипел Псиаф, - пока, как видишь, я очень занят с моим гостем.
- Да, господин, вижу, - пробормотал Амикл и поспешно вышел.
Псиаф отличался непредсказуемым характером. И если сейчас он в благодушном настроении только потому, что это несчастный голодный мальчишка усердно сосет у довольного хозяина, это не значит, что через мгновенье Псиаф не найдет причину сорвать вспыхнувший внезапно, без причины, гнев, отвесив оплеуху юноше, которого он называл прекрасным. «Оплеуха - это в самом лучшем случае», - подумал Амикл.
Амикл покачал головой. Сегодняшние Афины ему не нравились - голод и лишения толкали людей на крайности, управляющий на многое насмотрелся в последнее время. Но хозяин ему хорошо платил. Амикл привык и к нему и к некоторым его причудам, он научился вовремя закрывать глаза и делать невозмутимый вид, когда следовало.
Одной ладонью юноша скользнул меж ягодиц мясника и погладил его там, пробежавшись кончиками пальцев по расщелине, надавив средним на вход, чуть помассировав его.
Слюна, сбегая с губ, объединялась на подбородке и сбегала по дергающемуся кадыку, оставляя влажные дорожки на груди с бледно-розовыми сосками.
Когда Псиаф поддал вперед бедрами, вгоняя фаллос, Кирон закашлялся и немного выпустил изо рта, отстраняясь назад, сопротивляясь сильной руке на макушке.
Псиаф, почувствовав сопротивление, пусть и небольшое, от, казалось бы, уже покоренного, неожиданно вспылил, и, вцепившись короткими пальцами в железный обруч на шее, резко дернул юношу, немного приподнял. Кирон ощутил как холодное железо вонзилось острыми краями в шею и начал задыхаться...
- Опять, пес, вздумал лаять? Мне скоро надоест возиться с тобой, - обозленно шипел мясник, подтягивая вверх железный ошейник юноши сильной рукой, бешеными выпуклыми глазами глядя в сначала покрасневшее, а потом начавшее синеть лицо, на губы, ищущие запретный воздух.
Кирон, борясь за вдох, принялся вырываться, хрипя. Он был подобен обезумевшему жеребцу, способному переломать себе ноги, не понимая, что стоит остановиться - и боль пройдет. Он вцепился пальцами в руку Псиафа, раздирая кожу ногтями. Голова все больше запрокидывалась назад, с губ срывалось громкое сипение. Ноги юноши уперлись в пол: он из последних сил пытался освободиться и глотнуть воздуха. Одна нога скользнула по полу и впечаталась ступней в лодыжку торговца.
Псиаф неожиданно устал держать на весу задыхающегося юношу. Он отпустил его, резко толкнув на пол. Кирон, упав, схватился за горло, громко глотая, точно рыба, выброшенная на берег.
Псиаф немного успокоился. Он задумчиво потер ушибленную лодыжку...
Побить мальчишку? Слишком просто. Да и слабый он сейчас. Еще отправится к своим гордым праотцам.
Да и собственный член, который оставили без внимания, напомнил о себе резкой пульсацией.
Псиаф отер липкой рукой красное лицо, по которому струились мелкие капельки пота.
- Есть еще хочешь? - он нагнулся к блюду и обмакнул пальцы в маслянистую подливку жаркого.
Кирон вскинул на торговца глаза и шарахнулся в сторону, отталкиваясь от пола ногами, пока цепь не натянулась, дернув юношу за ошейник. Тогда он вспомнил, что теперь словно собака, словно раб...
Запрокинув голову Кирон издал звук, похожий на вой отчаяния, и ударил кулаками об пол, снова и снова. Затем замер, медленно посмотрел на цепь, на стоящего перед ним голого мясника с болтающимся опавшим фаллосом - и облизнул губы.
Псиаф отступил немного назад, услышав дикий звук, произведенный горлом пленника. "Он что, начал сходить с ума от голода? - подумал мясник, - Только этого мне не хватало".
Кирона, звенящего цепью и стоящего на четвереньках, медленно покачивало. Голод и унижения его окончательно доконали. Его мутило. И, кажется, он на мгновение перестал понимать, где находится.
Мясник, опять присев, взялся за цепь и притянул мальчишку к себе.
- Иди сюда, давай возобновим то, что мы с тобой так нелепо прервали. Смотри, я принес тебе еду: как только ты сделаешь то, что должен, я разрешу тебе еще поесть, - просипел он. л
Он хорошенько обмазал сникающий член, мошонку и внутренние стороны бедер жирной подливкой.
Кирон осмотрел бедра и промежность Псиафа со слипшимися от оливкового цвета подливки волосками с просвечивающей сквозь них кожей и громко истерически захохотал.
Неожиданно он затих.
- Ты, Псиаф, больше не прикоснешься ко мне. Я предпочту смерть таким унижениям. По своей воле я тебе сосать больше не буду...
Сказав последнее юноша застыл, пальцы сжались в кулаки - он почувствовал острие ножниц на своей нити.
Псиаф, сузив глаза и чувствуя как бешено забилось сердце, посмотрел на Кирона в упор и медленно встал.
- У тебя был выбор, щенок. И ты его сделал.
Дернув за цепь, он пнул пленника в живот. Тот согнулся пополам, схватившись за место удара.
Псиаф подцепил корчившегося в ногах юношу за обруч, швырнул на пол и навалился всей своей тяжестью на сопротивляющегося Кирона, стал ерзать по нему, потираясь членом, начавшим вновь наливаться кровью от близости молодого тела.
Дыша пленнику в ухо и пытаясь одной рукой обездвижить руки юноши, царапающегося и брыкающегося, другой он пытался раздвинуть его ягодицы и затолкать свой отросток. Ничего не получалось. Кирон черпал силы из отчаяния...
Псиаф с досадой схватил мальчишку за волосы, ударил головой об пол, поднялся, и просеменив к лестнице, истошно позвал Амикла.
Когда управляющий вошел, то, увидев, лежащего на полу юношу с кровью в волосах, он решил, что хозяин таки убил пленника. И теперь собирается взвалить на него обязанности выбросить мертвеца из дома так, чтобы соседи не догадались. Он этих мыслей стало мерзко и тошно, но такова была его работа - потворствовать во всем хозяину, который платит.
Хитон на юноше был задран, обнажая красивые ягодицы. Амикл подумал, уж не надругался ли хозяин над мертвецом. Мальчишка-то с норовом...
Рука, вытянутая вперед, чуть пошевелилась, царапая каменный пол.
- Господин, что случилось, ты не ранен? - проявил заботливость Амикл, косясь на пленника.
Псиаф тяжело дыша, ткнул в сторону тела грязным пальцем:
- Держи его ... Держи его за руки и плечи, - прохрипел он.
К горлу Амикла подступил комок тошноты. Он не хотел не то, чтобы участвовать, а даже смотреть на то, как его хозяин будет терзать это неподвижное тело, беспомощно лежавшее на полу.
- Господин, он не двигается, - робко возразил Амикл.
- Это он сейчас не двигается. Напыщенный щенок! - Псиаф плюнул на юношу. - Живучий, падаль.
Амикл осторожно приблизился и прижал руки и плечи незнакомого мальчишки посильнее к полу, проклиная тот день, когда он поступил в услужение к этому ненормальному, который даже любовь купить себе не может, - и отвернулся. Он не хотел ничего видеть.
Псиаф опять навалился на юношу.
- Сейчас, сейчас, - хрипло повторял он. - Игры закончились.
Мокрые от слюны пальцы раздвинули ягодицы, нащупали сжимающуюся плоть, и резко надавили на отверстие, которое, отозвавшись болью, нехотя пропустило палец.
Кирон дернулся, но с одной стороны на него навалился Псиаф, а с другой его руки крепко держал Амикл.
Псиаф быстро, насколько это позволяло тугое отверстие, просунул и второй палец. Он торопился. И эта торопливость не предвещала ничего хорошего для распластанного Кирона, забившегося в отчаянии.
Заворчав, Псиаф дрожащими руками приставил свой член и надавил. Вход, пропустивший пальцы, не хотел пускать нечто большее. Но Псиафа это не волновало. Он нажал посильнее, навалившись на Кирона, и мясистая головка протиснулась в проход юноши, заставив содрогнуться от разрывающей боли.
Кирон выгнулся дугой, ткнувшись макушкой в колено Амикла, накрепко вцепившегося в его предплечья, сведя их в замок, не давая пошевелиться, вдавливая в пол. Ноги дернулись, взбрыкнули.
Псиаф поймал их на изгиб локтя и подался вперед, складывая пленника пополам, делая его дырку доступной, наваливаясь на легкую добычу сверху. Свободной рукой он покрепче охватил фаллос, втискиваясь им в жаркий проход юноши, хрипло дышащего широко распахнутым ртом. Удерживая ноги мальчишки, Псиаф двинул бедрами, пристраиваясь поудобнее, и начал раскачиваться вверх-вниз. Пока внутри была только головка. Слюна быстро высохла, Псиаф понял, что глубже войти не удастся. Резко вытащив член из задницы пленника, заставив того громко охнуть, мясник зачерпнул подливки и как следует прошелся сжатой ладонью по стволу. Вернувшись, он глянул на Амикла:
- Держишь? Держи крепче.
И вновь задрал ноги Кирона.
Три пальца вошли с некоторым усилием. Псиаф следил за тем, как они медленно погружаются до основания, а затем быстро вынимал их. Его глаза светились торжеством, созерцая розовую кожицу, тянущуюся вслед, казалось, анус мальчишки выворачивался наизнанку.
- Аа, шлюха, отпускать не хочешь. Конечно, не хочешь, как иначе.
Наконец торговец вновь пристроился членом. Головка нырнула внутрь быстро.
Кирон вздрагивал и судорожно выдыхал воздух. Он закрыл глаза, словно пытался спрятаться внутри себя.
Амикл, сдерживая подступающую тошноту и рассматривая стену, чувствовал как силится освободиться из его рук юноша.
Он слышал и судорожные вздохи Кирона и прерывистую одышку хозяина, и размеренные шлепки одного тела о другое. Он ждал, когда это наконец закончится, и он сможет уйти. Подальше от этого места, от хозяина пыхтящего над беспомощным телом пленника; от Кирона, лишь вздрагивающего от нового толчка фаллоса мясника в его заднице.
Псиаф, сотрясаясь своим колышущимся от жира животом, то вынимал фаллос, заменяя его своими заскорузлыми толстыми пальцами, нарочно пытаясь протолкнуть их поглубже, вращая ими, и наблюдая, как растягивается насилуемое отверстие, то опять резко загонял ствол, стараясь погрузиться на всю длину багрового отростка, шлепая тяжелой мошонкой по растянутому заду мальчишки. Он с наслаждением чувствовал узкий горячий проход, который, казалось, не собирался растягиваться от таранящих ударов огромного фаллоса. Еще большее наслаждение ему доставляло распластанное под ним тело непокорного гаденыша, которому он наконец демонстрировал без прикрас какого обращения аристократишка в его положении достоин на самом деле.
Он вцепился ногтями в подрагивающие бедра юноши, притягивая его к себе, и впился зубами, оставляя на коже красные полукружья.
Псиаф опять быстро вытащил свой ствол, на котором, как и на вывернутой розовой плоти, стали видны смазанные следы крови. Показались, натягиваясь красным куполом, ее крупные капли.
Псиаф, возвращая напряженный член на место, почувствовал, что проникать стало легче, кровь служила дополнительной смазкой.
Мужчина резче задвигался, терзая измученный проход дальше...
Резко вынул. Кровь сочилась все сильнее. Паутиной она размазалась по органу торговца. Опустив ноги Кирона, мясник переместился к его голове, оказавшись рядом с Амиклом, обдав его запахом выделений, своей яростной животной похотью.
- Открывай рот, сученок, - процедил Псиаф, - и попробуй только укусить!
Кирон дернулся, сопротивляясь. Торговец ударил его по щеке и схватил за волосы, запрокидывая голову назад.
- Амикл! - прорычал Псиаф, не сводя глаз с мальчишки.
Управляющий вздрогнул.
- Держи зубы. Давай!
Амикл просунул пальцы в рот Кирона и почти без сопротивления разжал тому зубы.
- Давай, очисти меня своим язычком. А потом я верну твоей дырке то, о чем она мечтает. Потерпи, мальчик, я не забуду о ней.
С довольным утробным звуком расположившись над головой Кирона - ляжки по обе стороны от шеи, - и почти усевшись тому на грудь, Псиаф протолкнул фаллос в жар юношеского рта.
Бока его змея проехались по пальцам Амикла, заставив почувствовал тягучую влагу.
В уголках губ Кирона собиралась кровь с тыкающегося в рот члена. Фаллос скользил, очищаясь от следов насилия и продолжая мучить.
Псиаф захмелел от удовольствия. Он навалился на лицо юноши и принялся трахать его рот не останавливаясь, громко постанывая от судорожных испуганных и мучительных хрипов под ним.
- Давно надо было с тобой так, афинская неженка...
Он вколачивал еще, а когда отстранился, чтобы передохнуть, увидел, как глаза мальчишки закатились, и из горла доносятся булькающие звуки.
Псиаф отлупил Кирона по лицу, тот вздрогнул и, инстинктивно, выкручивая себе руки, повернулся на бок. Его вырвало скудной пищей, чудом попавшей в желудок, и кровью из растертой глотки.
Псиаф в отвращении отшатнулся. В нос ударил тошнотворный запах содержимого вывернутого желудка юноши.
- Грязная свинья, - брезгливо прошептал он и, словно огромный паук над своей полумертвой жертвой, переместился вниз, собираясь получить от истерзанного тела сполна, не взирая на побелевшее лицо, редкое тяжелое дыхание и затуманенный взгляд юноши.
Он опять затолкал свой член в кровоточащее растянутое отверстие, а Кирон лишь слабо вздрагивал он прикосновений к нему.
Псиаф натянул на свой готовый и уже сильно напряженный член вялое тело и, громко хрипя, задвигался жесткими, учащающимися толчками.
Его нисколько не волновало, насколько Кирон был поврежден его пальцами или фаллосом, но кровотечение усиливалось, и ритмичное хлюпанье от резких погружений мокрого отростка в кровоточащий проход, больше напоминающий открытую вывернутую окровавленную рану, становилось все громче.
- Оооо, - он вцепился зубами в Кирона, потянув закушенную кожу. Дряблое тело торговца наконец затряслось в долгожданных конвульсиях, выпуская порции семени в истерзанный проход.
Затем он замер, отдышавшись, вытащил обмякший член, за которым потянулась нитка крови и спермы, и вытер пах хитоном юноши, оставляя на грязной ткани розоватый след.
- Вот так, шлюха. Сам напросился, - поднимаясь, он пнул в бок полуживого Кирона.
Амикл встал рядом, вытирая пальцы, его бы тоже вырвало от происходящего. С другой стороны, эта мерзость наконец-то закончилась. И сейчас его мысли заработали в другом направлении.
- Господин, что сейчас делать? - он смотрел на вздрагивающее тело у ног, бледное лицо с закатившимися глазами со стекающей изо рта дорожкой рвоты смешанной с кровью и слюной, и вытекающей светло-бурой жидкостью из окровавленной задницы.
Псиаф задумался. Сейчас эйфория от полученного удовольствия спадала, уступая месту четкому осознанию присутствия на полу изнасилованного сына аристократа, и судорожных размышлений, что делать с Кироном дальше. Псиаф досадливо сплюнул: он возлагал на мальчишку большие надежды, а эта дрянь опять рушит их.
- В любом случае, господин, ему нужна помощь врача, - Амикл наклонился к лежащему телу и прикрыл хитоном окровавленные ягодицы, - его нельзя оставить здесь просто так. Он умрет, господин. А это означает дополнительные проблемы.
Амикл был умен, за что его и ценил Псиаф. Он управлял хозяйством уже не первый год, всегда давал ценные советы в сомнительных ситуациях и подозрительный торговец ему почти доверял.
- Ладно, - махнул толстой рукой Псиаф, облачаясь в хитон, - может ты и прав. Позови того, как его, ну из Эпидавра, - он щелкнул пальцами, вспоминая имя врача, низенького, сморщенного лекаря, который часто бывал у него дома тайком. - Пусть займется им, предупреди, чтобы молчал... хорошо заплати ему... как обычно, в общем...
"А когда эта дрянь придет в себя, тогда и подумаю, что с ним делать дальше", - подумал мясник, выходя в сад, жмурясь от солнца.
Амикл, следуя за господином, наклонил голову с облегчением. Он боялся, что Псиаф прикажет просто выкинуть мальчишку на улицу, где он в таком состоянии конечно же погибнет, а Амикл не хотел иметь на совести грех чужой смерти, даже не по своей прямой вине.
- И прикажи сделать ванну. Я, кажется, пропах его блевотиной. Пусть ее приготовит тот новенький, которого ты купил недавно...Откуда он? Кажется, откуда-то с Самоса?
"Надеюсь, я не понадоблюсь тебе больше сегодня", - с неприязнью подумал Амикл, и еще раз вытер пальцы о хитон.
@темы: все на пашню, Афины, Древняя Греция, NC-21, Слэш, Фанфики