Что нам известно о Гефестионе? Квинт Курций Руф.

[Hephaestion]

Руф Квинт Курций

История Александра Македонского

13. На следующий день Александр, с почетом похоронив найденные тела воинов, велел оказать такие же почести [43] знатнейшим персам и предоставил матери Дария похоронить по обычаям их страны кого она пожелает. 14. Она приказала похоронить некоторых из ее ближайших родственников, считая сообразно с новым положением вещей, что обычные у персов торжественные похороны неуместны, когда победители сожгли прах своих товарищей без всякой пышности. 15. И теперь, отдав последний долг погибшим, Александр послал известить пленниц, что сам идет к ним, и, отпустив сопровождавших его, вошел в палатку с Гефестионом. 16. Это был самый любимый из друзей царя, выросший вместе с ним, поверенный всех его тайн, имевший больше других право подавать советы царю. Но этим правом он пользовался так, что казалось, будто он делает это по желанию царя, а не в силу своих притязаний. Будучи ровесником царя, он превосходил его ростом. 17. Поэтому царицы, приняв его за царя, выразили ему покорность по своему обычаю. Когда некоторые из пленных евнухов указали им, кто Александр, Сисигамбис обняла его ноги, прося прощения за то, что она не узнала царя, которого никогда прежде не видела. Царь, взяв ее за руку, помог ей подняться и сказал: “Ты не ошиблась, мать; и этот человек — Александр”. 18. Я склонен думать, что если бы он сохранил эту скромность души до конца жизни, это принесло бы ему больше счастья, чем то триумфальное шествие, в котором он, подражая Отцу Либеру, прошел как победитель по всем странам, от Геллеспонта до Океана. 19. Тогда он, конечно, умел бы подавлять в себе свои неодолимые пороки, гнев и гордыню, не стал бы убивать друзей на пирах и не осуждал бы на смерть без разбора людей, выдающихся в военном деле и вместе с ним покоривших столько народов. 20. В то время удача еще не помрачила его духа: приняв ее в начале очень скромно и мудро, он в конце концов не выдержал ее величия. 21. Он вел себя тогда так, что превзошел сдержанностью и милосердием всех прежних царей. К царственным девушкам изумительной красоты он относился с таким уважением, как к своим единородным сестрам. 22. Жену Дария, с которой не могла сравниться красотой ни одна женщина того времени, он не только не обидел сам, но и позаботился о том, чтобы никто не смел прикоснуться к пленнице. 23. Он приказал возвратить женщинам все их драгоценности, и они, как и прежде, ни в чем не испытывали недостатка, кроме чувства свободы. 24. Тогда Сисигамбис сказала: “О царь, ты достоин того, чтобы мы возносили за тебя те же молитвы, которые возносили за нашего Дария, так как ты превзошел столь великого царя не только счастьем, но и справедливостью. 25. Ты называешь меня матерью и царицей, а я признаю себя только твоей служанкой. Я могу подняться до высоты моего прежнего положения и могу перенести тяжесть нынешнего. Но для тебя важно, чтобы ты в обращении с нами прославился больше милосердием, чем жестокостью”. 26. Александр, ободрив женщин, взял на руки сына Дария и, ребенок, совсем не испугавшись [44] человека, которого видел впервые, обхватил шею Александра руками. Тронутый доверчивостью ребенка, царь сказал Гефестиону: “Как бы я хотел, чтобы Дарий имел хоть немного такого характера”. 27. Выйдя с этими словами из палатки, Александр воздвиг три алтаря: Юпитеру, Геркулесу и Минерве — на берегу реки Пинара и направился в Сирию, послав Пармениона вперед в Дамаск, где находилась сокровищница царя.



10. В ответ Александр написал ему в следующем тоне: “Царь Александр Дарию. Дарий, имя которого ты принял, во всяческих битвах разорил греков, занимающих берег Геллеспонта и ионические колонии, а затем объявив войну Македонии и Греции, с большим войском переправился через море. 11. Потом пришел Ксеркс, принадлежащий к тому же роду, для завоевания нашей страны с полчищами грубых варваров; потерпев поражение в морской битве, он все же оставил в Греции Мардония, чтобы и в свое отсутствие разорять города и выжигать поля. 12. Кто не знает, что родитель мой Филипп был убит людьми, которых вы соблазнили надеждой получить огромные деньги? Вы затеваете нечестивые войны и хотя имеете оружие, покупаете за деньги головы ваших врагов, как и ты, царь такого [47] войска, хотел недавно нанять убийцу против меня за тысячу талантов. 13. Я обороняюсь от войны, а не иду войной. Да и боги поддерживают правую сторону: большую часть Азии я подчинил моей власти, тебя самого победил в бою. И хотя не следовало бы тебе, не признающему за мной даже прав войны, получить от меня никакого снисхождения, все же обещаю тебе, что если ты придешь ко мне с покорностью, получишь без выкупа и мать, и жену, и детей. Я умею побеждать и щадить побежденных. 14. А если ты боишься довериться мне, то я обещаю тебе, что ты придешь в безопасности. Кроме того, когда будешь мне писать, не забудь, что ты пишешь не просто царю, а своему царю”.



15. Для передачи этого письма бил послан Терсипп. Сам Александр спустился в Финикию, где ему на милость сдался город Библ; оттуда он подошел к Сидону, известному своей древностью и славой своих основателей. 16. Царствовал в нем Стратон, поддерживаемый Дарием, и так как он сдал город на милость Александру не столько по своей воле, как по воле народа, он был признан недостойным царской власти; было поручено Гефестиону поставить там царем человека из сидонцев, которого он признает достойнейшим этого высокого сана. 17. У Гефестиона были там друзья, пользующиеся доброй славой среди юных своих сограждан: но когда им представилась возможность получить царскую власть, они сказали, что по обычаям отцов в этот высокий сан может быть возведен только потомок царского рода. 18. Гефестион был поражен величием духа людей, отвергающих то, чего другие добиваются огнем и мечом, и сказал: “Слава вашей доблести, вы первые поняли, насколько выше заслуга отказаться от царской власти, чем принять ее. Укажите же кого-нибудь из царского рода, который бы не забыл, что получил царское достоинство от вас”. 19. Они же, видя, что многие питают эти надежды и, чрезмерно домогаясь царской власти, низкопоклонствуют перед друзьями Александра, решили, что нет никого более достойного, чем некий Абдалоним; он связан с царским родом дальним родством, но из-за бедности сам обрабатывает свой скромный пригородный сад. 20. Причиной его бедности, как у большинства, была его честность; занятый повседневным трудом, он и не слыхал звона оружия, сотрясавшего всю Азию.



7. Принесшему письмо Александр дал такой ответ: Дарий делает ему невыгодные предложения: хочет делиться тем, что уже целиком потерял, предлагает в приданое Лидию, Ионию, Эолиду и берега Геллеспонта, чем Александр уже владеет по праву победителя. Но условия диктуются победителями, а побежденными принимаются. Если он один только знает, в каком положении кто из них находится, то пусть возьмется как можно скорее за оружие. 8. Он, мол, сам, переправясь Через море, предназначил покорить не Киликию или Лидию — это было бы ничтожной наградой за такую войну, — но столицу его царства, Персеполь, а затем Бактры и Экбатаны и область крайнего востока. Куда Дарий может бежать, туда и он сможет последовать за ним; пусть не пугает больше реками того, кто, как он знает, переправлялся через моря.



9. Так писали друг другу цари. А родосцы приступили тогда к сдаче Александру своего города и гавани. Киликию Александр передал в управление Сократу, Филоту приказал начальствовать в области вокруг Тира, Сирию, называемую Келесирией, Парменион передал Андромаху, сам желая принять участие в незаконченной еще войне. 10. Царь, приказав Гефестиону объехать на кораблях берег Финикии, прибыл со всеми войсками в город Газу. 11. В те же примерно дни происходили торжества Истмийских игр, на которые стекается народ со всей Греции. На этом сборище греки, которые обычно откликаются на все события своего времени, отрядили к царю 15 человек поднести ему золотой венок за победу в борьбе за благо и свободу Греции. 12. Немного ранее до них же дошел неопределенный слух (об оракуле), чтобы они следовали за судьбой, куда бы она ни повлекла их колеблющиеся души. 13. Впрочем, не только сам царь покорял города, все еще не признававшие ярмо власти Александра, но и его командиры, отличные вожди, проникали во многие места: Калат — в Пафлагонию, Антигон — в Ликаонию, а Балакр, одержав победу над командиром Дария Гидарном, захватил Милет. 14. Амфотер и Гегелох при помощи флота в 160 кораблей подчинили власти Александра острова между Ахайей и Азией. Взяв Тенедос, они решили захватить также и Хиос, так как жители острова их призывали. 15. Но командир Дария Фарнабаз, захватив граждан, державших сторону македонцев, снова передал город с небольшим гарнизоном людям своей партии: Аполлониду и Афинагору. 16. Военачальники Александра упорно продолжали осаждать город, полагаясь не столько на свои силы, сколько на стремление самих осажденных. И они не обманулись в расчете: между Аполлонидом и военными командирами началась распря, давшая македонцам возможность ворваться в город.



Гавгамелы:

26. Персов пало в этом бою, как это смогли определить победители, тысяч 40, потери македонцев не составили и 300 человек. 27. На этот раз царь обязан был этой победой не столько-своему счастью, сколько мужеству; он победил благодаря своему боевому духу, а не удобному местоположению, как раньше. 28. Здесь он и строй поставил весьма искусно, и сам сражался энергично, и проницательно пренебрег потерей обоза, поняв, что судьба сражения решится в борьбе основного строя. 29. При неясном еще исходе битвы он действовал уже как победитель” обратил в бегство разбитого врага и бегущих преследовал — вопреки пылкости своего характера — не с горячностью, а с благоразумием. 30. Ведь если бы он продолжал преследовать отступающих, пока часть войска еще стояла в етрою, он мог бы оказаться побежденным по своей вине или победить благодаря мужеству других. И если бы он испугался множества напавших на него всадников, то победителю пришлось бы бежать или погибнуть жалким образом. 31. И вожди отрядов не опозорили своей славы: раны, полученные каждым из них, свидетельствуют о их храбрости. 32. У Гефестиона рука была пробита копьем, Пердикка, Кен и Менид чуть не были убиты стрелами.. 33. И если [87] мы хотим справедливо оценить македонцев, участвовавших в том походе, то должны сказать, что как царь был достоин своих помощников, так и они были достойны своего царя. [87]



После победы при Гавгамелах:

9. На следующий же день он поручил Гефестиону собрать всех пленных во дворце. Здесь, выявив знатность каждого, он отделил благородных от черни. Таких оказалось тысяча человек, среди них был и брат Дария Оксатр, прославленный не столько своим происхождением, как качествами души. 10. 26 тысяч талантов составили первую добычу; из них 12 тысяч царь истратил на подарки солдатам; равная сумма денег была расхищена хранившими их. 11. Оксидат был персидским вельможей, но содержался в оковах, так как Дарий хотел его казнить. Александр, освободив его, назначил сатрапом в Мидии, а брата Дария принял в когорту своих друзей, сохранив ему все почести прежнего положения.



Заговор Филота:

1. Затем, на совещании своих друзей, на которое Филот не был приглашен, царь велит привести Никомаха. Юноша повторил дословно то, о чем раньше донес царю его брат. 2. Кратер, будучи дороже царю многих друзей, из соперничества недолюбливал Филота. 3. Кроме того, он знал, что Филот часто докучал [129] Александру восхвалением своей доблести и своих заслуг и этим внушал подозрения если не в преступлении, то в высокомерии. 4. Думая, что не представится более удобного случая уничтожить соперника, Кратер, скрыв свою ненависть под видом преданности царю, сказал следующее: “О если бы ты в самом начале этого дела посоветовался с нами! 5. Мы убедили бы тебя, если бы ты хотел простить Филота, лучше не напоминать ему, сколь он тебе обязан, чем заставить его в смертельном страхе думать больше о своей опасности, чем о твоей доброте. Он ведь всегда сможет составить заговор против тебя, а ты не всегда сможешь прощать его. 6. Ты не имеешь оснований думать, что человек, зашедший так далеко, переменится, получив твое прощение. Он знает, что злоупотребившие милосердием не могут больше надеяться на него. 7. Но даже если он сам, побежденный твоей добротой, захочет успокоиться, я знаю, что его отец, Парменион, стоящий во главе столь большой армии и в связи с давним влиянием у своих солдат занимающий положение, немногим уступающее твоему, не отнесется равнодушно к тому, что жизнью своего сына он будет обязан тебе. 8. Некоторые благодеяния нам ненавистны. Человеку стыдно сознаться, что он заслужил смерть. Филот предпочтет делать вид, что получил от тебя оскорбление, а не пощаду. Знай, что тебе придется бороться с этими людьми за свою жизнь. 9. А у тебя еще достаточно врагов, которых мы готовы преследовать. Берегись врагов в своей среде. Если ты справишься, с ними, я не боюсь ничего извне”.



10. Так говорил Кратер. И другие не сомневались, что Филот не скрыл бы данные о заговоре, если бы не был его главою или участником. Ибо какой верный человек с добрыми намерениями, уже не говоря друг, но даже последний простолюдин, услышав то, что было сказано Филоту, не поторопился бы сообщить об этом царю! 11. А сын Пармениона, начальник конницы, поверенный всех тайн царя, не был, побужден даже примером Кебалина, сообщившего ему слышанное от брата! Он солгал, будто бы царю некогда разговаривать с ним, чтобы Кебалин не искал другого посредника. 12. Никомах, связанный даже клятвой богам, поспешил облегчить свою совесть, Филот же, проведя целый день в веселье и развлечениях, не смог вставить в свои пустые разговоры несколько слов, важных для жизни царя. 13. Он говорит, что не поверил сообщению двух простых юношей. Почему же он медлил два дня, будто поверил им? Надо было удалить Кебалина, если Филот не верил его сообщению. 14. Нужно быть очень смелым, когда подвергаешься опасности сам, но если что-либо грозит благу царя, нужно быть настороженным и выслушивать даже приносящих пустые сведения. 15. Итак, все решают назначить над Филотом следствие, чтобы он назвал остальных участников заговора. Царь отпускает всех, приказав молчать о результатах совещания.



Затем он велит объявить на следующий день поход, чтобы [130] ничем не выдать принятого решения. 16. Филот был даже приглашен на свой последний пир, и царь имел силу духа не только пировать, но и дружески разговаривать с человеком, которого осудил на смерть. 17. Затем, во время второй смены караула, огни были погашены, и в царский шатер вошло несколько человек из числа друзей царя: Гефестион. Кратер, Кен и Эригий, а из телохранителей Пердикка и Леоннат. Они приказали караулу, охраняющему шатер, оставаться на страже с оружием в руках. 18. У всех выходов из лагеря стояли воины; всадникам также было приказано занять дороги, чтобы никто не мог тайно отправиться к Пармениону, управляющему тогда Мидией и имевшему большие вооруженные силы. 19. Атаррий же вошел в шатер царя с 300 вооруженными солдатами. Ему дается 10 помощников и при каждом по 10 вооруженных воинов. 20. Они были посланы захватить остальных участников заговора. Атаррий с 300 воинов был послан за Филотом и стал ломать запертый вход в его жилище с помощью полсотни храбрейших своих молодцов, остальных он расставил вокруг дома, чтобы Филот не мог уйти через тайный ход. 21. Филот, в сознании своей безопасности или от большой усталости, крепко спал: Атаррий схватил его еще сонного. 22. Когда он полностью пробудился и был закован в цепи, он сказал: “Жестокость врагов моих победила, о царь, твое милосердие!” И пока его с закрытой головой вели к шатру царя, он не сказал больше ни слова. 23. На другой день царь приказал всем собраться с оружием в руках. Собралось около 6 тысяч солдат, кроме того, толпа маркитантов и обозной прислуги наполнила царский шатер. 24. Вооруженные воины закрывали собой Филота, чтобы толпа не увидела его, пока царь не обратится с речью к солдатам. 25. По древним обычаям Македонии, приговор по уголовным преступлениям выносило войско, в мирное время это было право народа и власть царей не имела значения, если раньше не выявилось мнение масс. 26. Итак, сначала принесли тело Димна, но большинство собравшихся не знало, что он сделал и каким образом погиб.



9. Царь, вернувшись в собрание или чтобы самому наблюдать за пыткой, или чтобы тщательнее расследовать дело, перенес собрание на следующий день и, хотя наступал вечер, все же велел созвать своих друзей. 10. Почти все предлагали побить Филота камнями по старому обычаю македонцев, но Гефестион, Кратер и Кен настаивали, чтобы от него добились правды пытками, и те, которые раньше советовали другое, склонились к их мнению. 11. На этом совет был распущен, и Гефестион с Кеном и Кратером поднялись, чтобы учинить допрос Филоту. 12. Царь, задержав Кратера и поговорив с ним — о чем — осталось неизвестным, — удалился в глубину своих покоев и, отпустив всех, до поздней ночи ожидал результатов допроса. 13. Палачи разложили все свои орудия пытки на глазах у Филота. 14. Он со своей стороны сказал: “Почему вы медлите убить врага царя, убийцу, признавшегося в своем преступлении? Зачем нужна пытка? Я замыслил это, я хотел этого”. Кратер потребовал, чтобы он подтвердил сказанное под пыткой. 15. Затем его схватили, и пока завязывали ему глаза и срывали с него одежду, он напрасно призывал богов своей отчизны и законы всех народов, обращаясь к; тем, кто не хотел слушать. Затем его стали терзать изощреннейшими пытками, ибо он был осужден на это и его пытали его враги в угоду царю. 16. Сначала, когда; его терзали то бичами, то огнем и не для того, чтобы добиться правды, но чтобы наказать его, он не только не издал, ни звука, но сдерживал и стоны. 17. Но когда его тело, распухшее от множества ран, не могло больше выдержать ударов бича по обнаженным костям, он обещал, если умерят его страдания, сказать то, что они хотят. 18. Но он просил, чтобы они поклялись жизнью царя, что прекратят пытку и удалят палачей. Добившись того и другого, он сказал: 19. “Скажи, Кратер, что ты желаешь услышать от меня?” И когда Кратер, взбешенный тем, что Филот смеется над ним, позвал палачей обратно, Филот стал умолять дать ему время перевести дыхание, обещая сказать все, что знает.



Война со скифами:

8. Перестав после победы над Дарием советоваться с кудесниками и прорицателями, он снова предался суевериям, пустым выдумкам человеческого ума; он велит Аристандру, которому он доверился, принести жертвы, чтобы узнать об исходе дел. У гадателей был обычай осматривать внутренности животных в отсутствие царя, а затем докладывать о предсказаниях. 9. Пока по органам животных пытались узнать о будущем, Александр просит друзей сесть поближе, чтобы от напряжения голоса у него не вскрылась едва зажившая рана. В его палатку были допущены вместе со стражей Гефестион, Кратер и Эригий. 10. “Я встретился, — сказал Александр, — с опасностью в условиях более выгодных для врагов, чем для меня. Но беда опережает советы рассудка, особенно на войне, для которой редко удается выбирать время. 11. Отпали поверженные к [157] нашим ногам бактрийцы и с помощью чужих сил испытывают наше мужество. 12. Совершенно несомненно, что если мы оставим безнаказанными; дерзких скифов, мы вернемся к отпавшим от нас, покрытые позором. Если же мы перейдем Танаис и покажем кровавым избиением скифов, что мы повсюду непобедимы, кто будет медлить с выражением покорности победителям даже Европы? 13. Ошибается тот, кто измеряет пределы нашей славы пространством, которое мы еще пройдем. Между нами только одна река; перейдя ее, мы двинемся с оружием в Европу. 14. А разве малую цену имеет для нас то, что мы, покоряя Азию, воздвигнем трофеи как бы в другом мире, соединим сразу в результате одной победы страны, которые природа, казалось, разбросала на столь большом пространстве? 15. Клянусь, что если мы хоть на малость задержимся, то скифы обойдут нас с тылу. Разве мы одни умеем переплывать реки? 16. Против нас же самих обратится многое, что давало нам до сих пор победу. Судьба учит военному искусству также и побежденных. Мы показали недавно пример в переправе через реку на мехах; и если скифы сами не сумеют перенять это у нас, их научат бактрийцы. 17. До сих пор пришел только один отряд этого племени, других полчищ еще ждут. Таким путем, избегая войны, мы вызовем ее, и вместо того чтобы напасть, будем вынуждены обороняться. 18. Мотивы моего решения ясны. Но боюсь, что македонцы не позволят мне воспользоваться им: ведь со времени ранения я еще не сидел на коне и не стоял на ногах. 19. Но если вы, друзья, последуете за мной, то я здоров. Во мне достаточно сил, чтобы вынести эти трудности: а если уж близок мой конец, то в каком деле мог бы я найти более славную смерть?” 20. Он произнес эти слова слабым, потухающим голосом; даже те, кто стояли к нему очень близко, с трудом могли его слышать; все присутствовавшие пытались удержать царя от принятия этого поспешного решения. 21. Особенно Эригий, не умевший, по-видимому, сломить упорство Александра своим авторитетом, попытался внушить ему суеверие, с которым царь был не в силах бороться. Эригий сказал царю, что сами боги не одобряют его намерения и что ему угрожает большая опасность в [l58] случае переправы через реки. 22. Действительно, Эригий перед входом в палатку царя повстречал Аристандра, сказавшего, что предзнаменования неблагоприятны; теперь он и сообщил то, что узнал от прорицателя. 23. Александр, удержав его, велит позвать Аристандра; он был одновременно разгневан и смущен, так как открылось скрываемое им суеверие. 24. Когда тот вошел, Александр, глядя на него, сказал: “Я сейчас для тебя не царь, а частное лицо. Я поручил тебе принести жертву; почему же ты открываешь ее предсказания не мне, а другому? Из-за твоего предательства Эригий узнал мои сокровенные мысли. Я убежден, что он истолковал состояние внутренностей под влиянием своего страха. Тебе же я заявляю спокойнее, чем следует: 25. скажи мне лично, что ты узнал по внутренностям, чтобы затем ты не мог отрицать своих слов”. 26. Тот стоял смертельно бледный и словно пораженный громом, от страха он лишился дара речи; наконец, под воздействием того же страха, боясь заставить царя слишком долго ждать, он сказал: 27. “Я предсказал, что тебе предстоят большие трудности, а не неудача; и меня смущает не столько моя наука, сколько благорасположение к тебе. Я вижу слабость твоего здоровья и знаю, что весь успех зависит от тебя одного. Я опасаюсь, что у тебя не хватит сил справиться с указанным судьбой”. 28. Царь отпустил Аристандра, обязав верить в его счастье; боги, мол, обещают ему славу еще в других делах. 29. И когда он стал совещаться с теми же лицами о средствах переправы через реку, Аристандр вернулся и заявил, что он никогда не видел прежде столь благоприятных внутренностей и что они сильно отличаются от предыдущих; тогда были основания для беспокойства, теперь же жертвоприношение оказалось весьма благоприятным.



17. Этот поход благодаря молве о столь удачной победе привел к усмирению значительной части Азии. Ее население верило в непобедимость скифов; их поражение заставило признать, что никакое племя не сможет сопротивляться оружию македонцев. В связи с этим саки направили послов с обещанием, что их племя будет соблюдать покорность Александру. 18. Побудила их это сделать не только доблесть царя, но и его снисходительность к побежденным скифам: всех пленников он отпустил без выкупа, чтобы тем самым подтвердить, что с отважнейшими из племен он состязался в храбрости, а не в ярости. 19. Итак, милостиво приняв сакских послов, он дал им в спутники Эксципина, еще совсем молодого человека, которого он приблизил к себе из-за цветущей его юности; напоминая Гефестиона телосложением, он, конечно, уступал ему в прелести почти не мужской.



Взятие согдийской скалы:

Александр, захватив скалу, что принесло ему больше известности, чем подлинной славы, разделил войско на 3 части, чтобы разослать для отпора бродившим врагам. Начальником одной части он сделал Гефестиона, начальником другой — Кена; сам встал во главе остальных. 2. Но среди варваров не [167] было единодушия. Одни были покорены силой оружия, большинство сдалось Александру, не доводя дела до сражения. Он приказал отдать им города и земли тех, кто упорствовал в непокорности. 3. Между тем изгнанные бактрийцы с 800 массагетскими всадниками опустошали ближайшие села. Чтобы обуздать их, правитель этой области Аттин выступил с 300 всадниками, не подозревая о готовящейся засаде. 4. Враг же спрятал вооруженных воинов в находящихся рядом с полем лесах, а несколько человек погнали скот, чтобы этой приманкой завлечь в засаду ничего не подозревавшего Аттина. 5. И вот Аттин, не соблюдая строя, с беспорядочной толпой воинов устремился в жажде добычи на стадо. Как только они миновали лес, засевшие там люди неожиданно напали на них и всех перебили. 6. Весть об этом несчастье быстро дошла до Кратера, и он прибыл со своей конницей. Но массагеты уже ускакали, зато была перебита тысяча дахов. С их гибелью закончилось сопротивление всей области. 7. Александр же после вторичного покорения согдийцев возвратился в Мараканду. Туда приехал к нему Берда, посланный им в свое время к скифам, живущим за Боспором. Он прибыл с послами этого народа. 8. Фратаферн, стоявший во главе хорасмиев, объединившись с соседними массагетами и дахами, также послал людей уверить царя в своей покорности. 9. Скифы предлагали Александру взять в жены дочь их царя. Если же, говорили они, царь признает недостойным для себя подобное родство, то пусть позволит знатнейшим македонцам вступить в брак со знатными женщинами скифского народа; их царь сам прибудет к Александру. 10. Александр благосклонно выслушал оба посольства и стал лагерем, поджидая Гефестиона и Артабаза. Как только они присоединились, он направился в страну, которая называлась Базаира.



После убийства Клита:

13. Итак, пробыв около Мараканды десять дней главным образом для того, чтобы оправиться с угрызениями совести, он послал Гефестиона с частью войск в Бактрийскую землю для заготовки продовольствия на зиму. 14. Провинцию, которая раньше предназначалась Клиту, он отдал Аминте, сам же прибыл в Ксениппы. Эта область граничит со Скифией, и в ней много густо расположенных сел, так как плодородие почвы не только привязывает коренных жителей, но и привлекает пришельцев. 15. Раньше там было убежище изгнанников — бактрийцев, отпавших от Александра; когда стало известно, что прибыл царь, местные жители их изгнали, и набралось их почти 2 тысячи 500 человек. 16. Бактрийцы были на конях; они привыкли разбойничать даже в мирное время, теперь же война и потеря надежды на прощение ожесточили их еще больше. Итак, они неожиданно напали на Аминту, наместника Александра, и долго [172] вели безрезультатный бой. 17. Наконец, потеряв 700 своих человек, из которых 300 попали в плен к врагу, бактрийцы обратились в бегство; но они отомстили за себя: 80 македонцев было убито,

350 ранено. 18. Однако же и после этой вторичной измены они получили прощение.



Индийский поход:

1. Итак, после вступления Александра на территорию Индии царьки народов опешат к нему навстречу, готовые выполнять его распоряжения; они говорят, что к ним пришел третий сын Юпитера, что Отца Либера и Геркулеса они знали только понаслышке, а его видят собственными глазами. 2. Царь, благосклонно приняв их, приказал следовать за собой, чтобы использовать их как проводников. Затем, так как никто больше не выезжал ему навстречу, он выслал вперед Гефестиона и Пердикку ( Гефестион и Пердикка двигались по южному пути от Хайберского перевала через область г. Пушкалавати (Певкелаотиду). Войска самого Александра шли через районы Кафиристана и Свата, заселенные племенами аспасиев, гуреев и ассакенов. По Арриану (IV. 22), Таксил уже тогда сопровождал Александра. – прим. автора) с частью войск для покорения тех, кто не хотел подчиниться его власти; он приказал им пройти до Инда и построить там суда, чтобы переправить войско на другой берег. 3. Ввиду того что нужно было переходить много рек, корабли строились так, чтобы их можно было разбирать, перевозить на повозках, а затем снова собирать.



1. Отсюда царь отправился в Экболимы, и, узнав, что узкие места дороги заняты 20 тысячами вооруженных во главе с неким Эриком, он поручил Кену не торопясь вести тяжеловооруженную часть войска. 2. Сам он пошел вперед, при помощи пращников и стрелков выбил из леса врагов и тем самым расчистил путь следовавшему за ним войску. 3. Инды то ли из ненависти к своему вождю, то ли из желания снискать милость победителя напали на бежавшего Эрика и убили его, а его голову и доспехи принесли Александру. Тот оставил этот поступок безнаказанным, но для назидания отказал в награде. 4. Отсюда он за 16 переходов прибыл со своим лагерем к реке Инду и нашел, что все нужное для переправы приготовлено по его указанию Гефестионом. 5. В этой области царствовал Омфис, который уже раньше склонял своего отца отдать власть Александру, а после смерти родителя спросил Александра, сохранить ли ему пока царскую власть или ожидать его прихода как частному лицу. 6. Получив разрешение царствовать, он, однако, не решился воспользоваться данным ему правом. Он принял Гефестиона с почетом и бесплатно отпустил хлеб для его войска, но навстречу ему не выехал, чтобы иметь дело только с царем.



7. Зато к подходившему царю он вышел сам с войском в полном вооружении; между воинами на некотором расстоянии друг от друга шли слоны, издали похожие на крепости.



8. Александр сначала подумал, что подходит не союзник, а враг, и, готовясь к бою, приказал было своим воинам взяться за оружие, а всадникам занять фланги. Но инд, заметив заблуждение македонцев, приказал всем остановиться, а сам пришпорил своего коня; то же самое сделал Александр, не зная, едет ли навстречу враг или друг; он рассчитывал или на свое мужество, или на честность другой стороны. 9. Они встретились как друзья, что можно было видеть по выражению их лиц; однако беседа не могла завязаться без переводчика. Когда его привели, варвар сказал, что он выехал с войском навстречу царю, чтобы немедленно передать ему всю полноту власти в своем государстве, не дожидаясь, пока через послов ему будет дано обещание. 10. Он добавил, что предоставляет себя самого и свое царство тому, кто, как он знает, воюет ради славы и ничего так не опасается, как репутации человека вероломного.



Радуясь простодушию варвара, царь протянул ему правую руку в знак своего доверия и возвратил ему его царство. [194] 11. Омфис дал Александру 56 слонов, также много необычайной величины скота и около 3 тысяч быков — животных, высоко ценимых в этой стране и любимых царями. 12. На вопрос Александра, кого больше в Индии, земледельцев или воинов, Омфис ответил, что ему, воюющему с двумя царями, нужно больше воинов, чем сельских жителей. 13. Двумя царями были Абисар и Пор, причем последний был могущественнее. Оба они царствовали за рекой Гидаспом, и оба решили испытать свою судьбу, кто бы ни шел на них войной. 14. С позволения Александра Омфис принял знаки царской власти и, по обычаю своего народа, имя своего отца; соотечественники назвали его Таксилом, и это имя оставалось за всеми вступавшими на престол. 15. Омфис в течение трех дней оказывал гостеприимство Александру, а на четвертый объявил, сколько хлеба предоставил войску Гефестиона; царю и его приближенным он поднес золотые венцы, а кроме того 80 талантов чеканного серебра. 16. Александр удивился и обрадовался его щедрости, но отослал обратно все, что Омфис ему поднес, прибавив тысячу талантов из добычи, которую он вез с собой, и разные пиршественные золотые и серебряные сосуды, очень много персидской одежды, 30 своих собственных коней со сбруей, надевавшейся на них, когда ездил сам царь. 17. Эта щедрость обязала варвара, но также задела приближенных Александра. Один из них, Мелеагр, изрядно выпив на пиру, поздравил Александра с тем, что тот все-таки нашел в Индии человека, достойного тысячи талантов. 18. Царь, не забыв, как тяжело он перенес убийство Клита за невоздержанный язык, подавил гнев, однако сказал, что завистливые люди создают большие мучения прежде всего самим себе.



Битва с Пором при Гидаспе:

14. Поэтому Александр, рассмотрев и царя, и индское войско, сказал: “Наконец-то я вижу достойную меня опасность. Предстоит иметь дело со зверями и необыкновенными людьми”. 15. И, обратившись к Кену, продолжал: “Когда я нападу вместе с Птолемеем, Пердиккой и Гефестионом на левый фланг врагов и ты увидишь меня в самой середине сражения, ты сам двигайся на правый фланг и приведи его в смятение. Ты, Антиген, и ты, Леоннат, с Тавроном нападите на центр войска и оттесните его с линии фронта. 16. Наши копья достаточно длинны и крепки, ими как раз можно воспользоваться против слонов и всадников; сбрасывайте едущих на слонах, а самих зверей колите. Такого рода защита, как слоны, опасна: ведь они бывают еще более озлоблены против своих. На врага они нападают по приказу, а на своих от страха”. 17. Сказав это, царь первым погнал коня вперед. И он, как было условлено, уже напал на вражеские ряды, когда Кен с громадной силой обрушился на [198] левое крыло. 18. Фаланга в едином порыве прорвала среднюю часть войска индов.



Царство Софита:

24. Отсюда пришли в царство Софита. Племя его, по мнению варваров, выдается своей мудростью и руководится хорошими обычаями. 25. Рождающихся у них детей признают и воспитывают по воле не родителей, а тех людей, которым поручена забота о воспитании. Если они обнаруживают какой-либо телесный недостаток у ребенка, они приказывают его убить. 26. В брак вступают у них не по связям рода или знатности, но выбирают себе супругов по физическим достоинствам, потому что это же они ценят и в детях. 27. Город этого племени, куда Александр подвел свои войска, занимал сам Софит. Ворота были заперты, и ни на стенах, ни на башнях не было видно вооруженных людей, так что македонцы недоумевали: то ли жители покинули город, то ли попрятались в засаде. 28. Вдруг ворота растворились, и из них выехал с двумя взрослыми сыновьями царь индов, резко выдающийся среди всех варваров своим видом. 29. Одежда его была расшита золотом и пурпуром и покрывала даже голени, золотую обувь он украсил драгоценными камнями; руки и предплечья были украшены жемчугом. 30. С ушей свисали сверкающие крупные камни; золотой жезл украшен был бериллами. Передав его царю, он просил его как спасителя принять жезл. Себя самого, своих детей и все племя он сдал на его милость.



31. Знамениты в этой области охотничьи собаки: говорят, они сдерживают лай, когда завидят зверя, особенно они ненавидят львов. 32. Чтобы показать Александру их силу, Софит велел выпустить в загоне огромного льва и натравить на него всего четырех собак, которые быстро схватили зверя. Тогда один из привычных к этому делу слуг начал крутить ногу одной из этих собак, вместе с другими вцепившейся зубами во льва, и так как она не отпускала, начал резать ногу мечом. 33. Не сломив ее упорства даже таким способом, он принялся отрезать другую часть тела собаки; но она не ослабила своей хватки, и он продолжал ее рубить. Даже при последнем издыхании собака не оторвала зубов от дикого зверя; такова от утробы в этих животных страсть к охоте, как рассказывают. [203]



34. Я пишу больше того, чему сам верю, но не могу утверждать того, в чем сомневаюсь, и не хочу пропустить что-нибудь из слышанного. 35. Оставив Софита в его царстве, Александр продвинулся к реке Гифасису, где соединился с Гефестионом, покорявшим другую область. 36. Царем ближайшего племени был Фегей; он приказал своим соплеменникам заниматься, как обычно, земледелием, а сам вышел навстречу Александру с дарами, не отказываясь выполнить любое его приказание.



Попытка добраться до Океана:

1. Отсюда флот поплыл вверх по реке и на другой день пристал недалеко от соленого озера. Многие, не зная его свойств, пострадали, неосторожно войдя в его воду. На их тело напала чесотка, и болезнь эта через соприкосновение переходила на других. Лечились маслом. 2. Затем, послав вперед Леонната рыть колодцы на пути, по которому он думал вести свое войско через засушливую местность, сам царь задержался с войском, ожидая весны. 3. Тем временем он основал несколько городов. Опытным в морском деле Неарху и Онесикриту он приказал спустить сильнейшие корабли в море и плыть, пока будет безопасно, исследуя природу моря; когда они захотят вернуться к царю, они смогут это сделать по той же самой реке или по Евфрату. 4. Когда смягчилась зима, он сжег корабли, оказавшиеся излишними, и повел свои войска по суше. 5. Девятью переходами он прибыл в страну арабитов, оттуда за столько же времени — в область кедрусиев. Этот свободный народ, проведя всеобщую сходку, сдался ему; со сдавшихся царь не потребовал ничего, кроме продовольствия. 6. На пятый день он пришел отсюда к реке, которую местные жители называют Араб. Здесь он вступил в бедную водой страну, пройдя которую пришел к оритам. Там он передал большую часть своего войска Гефестиону. Легковооруженные части он поделил с Птолемеем и Леоннатом. 7. Эти три отряда одновременно грабили индов; большая была взята с них добыча. В приморской полосе их разорял Птолемей, остальных — сам царь и с другой стороны — Леоннат. В этой стране он тоже основал город, туда были выведены арахосии



Смерть царя:

(Пропуск в тексте. Содержание может быть восстановлено примерно следующим образом: вскоре царь смилостивился и ускорил отпуск на родину выслужившихся и больных. Во главе отъехавших был Кратер, ему же было передано управление Македонией. Антипатр был вызван к царю с молодыми воинами для пополнения его войска. Царь пополнил убыль в македонских войсках храбрейшими персами и выделил персов для личной охраны. После этого он двинулся на запад через Сузы, Самбаны и прибыл в Келоны, населенные уроженцами Беотии, продолжавшими пользоваться родным языком. Оттуда царь вступил в обильный прекрасными плодами Багистан. От новых предприятий Александра отвлекла смерть ближайшего его друга Гефестиона. Царь предпринял поход против разбойничьего племени коссеев и покорил их в 40 дней. На их земле он основал несколько крепостей и поместил в них гарнизоны. В Вавилоне он устроил пышные похороны Гефестиона и принял посольства из всех стран. У границ Аравии он основал город, который заселил греками, оставшимися при нем на востоке. После одного пиршества в Вавилоне царь заболел. Воины его, обеспокоенные его здоровьем, потребовали, чтобы их к нему допустили. – прим. автора )

1. …Видя, как у всех полились слезы, можно было подумать что войско взирает уже не на самого царя, а на его похороны. Но сильнее всего была печаль стоявших вокруг его ложа. 2. Взглянув на них, царь сказал: “Найдете ли вы, когда меня не станет, царя, достойного таких мужей?” 3. Совершенно для всех невероятным покажется, что в той позе, какую он принял, когда решил созвать солдат, он оставался, пока все войско [233] ним не попрощалось; отпустив солдат, точно выполнив долг своей жизни, он поник в полном изнеможении. 4. Позвав друзей поближе, — у него начал уже слабеть голос — он передал снятый с руки перстень Пердикке и распорядился, чтобы тело его было отвезено в храм Аммона. 5. Когда его спросили, кому он оставляет царство, он ответил: тому, Тсто окажется наилучшим; впрочем, он предвидит, что для этого состязания готовятся в честь его большие похоронные игры. 6. Тогда Пердикка в свою очередь спросил его, когда он хочет, чтобы ему присудили божеские почести; он ответил: “Когда вы сами будете счастливы”. Это были его последние слова: скоро после этого он скончался.



7. Сначала весь царский дворец огласился плачем, жалобами и причитаниями, а потом все словно застыло в каком-то оцепенении: печаль привела к размышлениям о будущем. 8. Знатные юноши, обычные его телохранители, не могли снести всей глубины своего горя и оставаться в пределах дворца: они бродили как безумные по всему городу и наполняли его своим горем и печалью, не прекращая жалоб, какие горе подсказывает в подобном случае. 9. Итак, македонцы, стоявшие вне дворца, смешались с варварами, и в общем горе нельзя было отличить победителей от побежденных. Получилось как бы соревнование в печали: персы оплакивали справедливейшего и милостивейшего господина, македонцы — наилучшего и храбрейшего царя.



10. Но наряду с голосами печали раздавались также и голоса негодования на то, что по зависти богов у людей отнят царь в расцвете дет, сил и своей счастливой судьбы. Все живо представляли его мужественное лицо, когда он вел солдат в бой, осаждал города, брал штурмом стены или на сходке одарял наградами храбрейших. 11. Македонцы раскаивались, что отказывали ему в божеских почестях, они считали себя неблагодарными и нечестивыми за то, что оскорбляли его слух, не воздавая ему желанного величания.



Проведя много времени в жалобах и оплакиваний царя, они потом начали жалеть самих себя. 12. Выйдя из Македонии и перейдя на другую сторону Евфрата, они чувствовали себя осиротевшими среди врагов, не признающих новую власть; без определенного наследника царя каждый будет тянуть на свою сторону силы народа. 13. Они уже предугадывали предстоявшие гражданские войны, зная, что опять придется проливать кровь, но уже не за царства в Азии, а за нового царя, что новые раны порвут рубцы от старых; 14. уже ослабевшие старики, только что просившиеся в отпуск у подлинного царя, должны будут умереть за власть какого-нибудь, может быть, ничтожного сателлита. 15. В таких размышлениях их застала ночь и еще увеличила их тревогу. Солдаты бодрствовали, не снимая оружия, вавилоняне — кто со стены, кто со своей крыши — смотрели вперед, чтобы лучше разглядеть. Никто не решался развести огонь. 16. И так как нельзя было уже пользоваться зрением, они [234] прислушивались к голосам и шорохам и в страхе, чаще в напрасном, метались по темным тропам, наталкивались друг на друга, подозревая что-то и пугаясь. 17. Персы, обрезав, по своему обычаю, волосы, в траурных одеждах вместе с женами и детьми искренне оплакивали его не как победителя и недавнего врага, а как законнейшего царя своего народа. Привыкшие жить под властью царей, они признавали, что никогда не было у них более достойного господина.



18. Печаль вышла за стены города и распространилась на ближайшую область, а затем молва о столь великом горе охватила и большую часть Азии по ею сторону Евфрата. 19. Скоро достигла она и матери Дария. Разорвав на себе одежду, она облеклась в траур и, растрепав на себе волосы, упала на землю. 20. Была при ней одна из внучек, оплакивавшая потерю Гефестиона, за которого вышла замуж, и собственное горе объединила с общим несчастием. 21. Но одна Сисигамбис могла охватить горести всех своих детей; она оплакивала и свою судьбу, и судьбу внучат. Новое горе оживляло память о прежнем. Казалось, что она только что потеряла Дария и что ей, несчастной, приходится хоронить двух сыновей. 22. Она оплакивала как мертвых, так и живых. Кто будет заботиться о сиротах? Какой будет новый Александр? Снова они пленницы, снова лишились царства. Они нашли человека, который стал охранять их после смерти Дария, после смерти Александра они такого, конечно, не найдут. 23. Вспомнилось при этом, что 80 ее братьев были, перебиты в один день свирепейшим царем Охом; прибавилось еще убийство отца стольких сыновей; из 7 рожденных ею детей остался в живых один; сам Дарий благоденствовал недолго, тем более жестокую смерть он испытал. 24. Наконец она не выдержала своего горя, отстранилась от бывших при ней внука и внучки и, накрыв себе голову, отказалась от пищи и света. Она скончалась на пятый день после того, как приняла решение умереть. 25. Смерть ее является несомненным доказательством справедливости Александра ко всем пленным и особенного внимания к ней. Она нашла силы жить после гибели Дария, но не могла пережить Александра.



26. И в самом деле, если справедливо будить о нем, добрые качества царя следует приписать его природе, пороки — судьбе или возрасту. 27. Невероятная сила духа, почти чрезмерная выносливость в труде, отвага, выдающаяся не только среди царей, но и среди тех, для кого она является единственной доблестью; 28. его щедрость, дававшая людям даже больше того, чего просят у богов, милость к побежденным, щедрое возвращение многих царств тем, у кого он их отнимал войной, и раздача их в качестве подарка. 29. Постоянное пренебрежение смертью, боязнь которой лишает других мужества; жажда похвал и славы, хоть и более сильная, чем следует, но вполне объяснимая при его молодости и столь великих подвигах; 30. его почтительность к родителям: мать Олимпиаду он решил обессмертить, за [235] отца Филиппа он отомстил; 31. его благосклонность почти ко всем друзьям, благожелательность к солдатам; забота о них, равная величию его души; находчивость, едва совместимая с его молодым возрастом; 32. мерой в неумеренных страстях было удовлетворение желаний в естественных границах и наслаждение — в пределах дозволенного. Это все, конечно, большие достоинства. 33. А вот дары судьбы: он приравнивал себя к богам и требовал божеских почестей, верил оракулам, внушавшим ему это, и распалялся несправедливым гневом на отказывавшихся почитать его, как бога. Он переменил на иноземные свое платье и обычаи, стал перенимать нравы побежденных народов, которые до своей победы презирал. 34. Его вспыльчивость и пристрастие к вину, проявившиеся в нем с юных лет, могли бы смягчиться к старости. 35. Все же надо признать, что если он многим был обязан своей доблести, то еще больше того — своей судьбе, которой владел как никто среди людей. Сколько раз она спасала его от смерти? Сколько раз безрассудно подвергавшего себя опасности она охраняла в неизменном счастье? 36. Предел жизни она положила ему вместе с пределом славы. Судьба его выждала, пока он, покорив Восток и дойдя до океана, выполнил все, что доступно было человеку. 37. Такому царю и вождю нужно было найти преемника, но тяжесть его дел была не по силам одному человеку. Итак, имя его и слава его дел распространили его царей и царства почти по всему миру, и прославленными оказались даже те, которые хотя бы в незначительной мере были причастны к его судьбе.