Чаши весов 9

[ATG-and-others]

Итак, господа, вот 9 серия. Всего их будет 15, история почти дописана
Бетил один раз, пожалуйста, не обращайте внимания на погрешности.
В этой серии очень много ебли, одна сплошная ебля.

Название: «Чаши весов». Девятая серия.
Авторы: DeeLatener, Masudi
Жанр: PWP, angst, non-con
Тема: Античный ориджинал
Рейтинг: NC-21
Warnings: ебля, ебля, ебля
В общих чертах: история-вирт, написанная на сообществе «Тайные мистерии ХХХкроликов»
Предыстория: Афины во власти тиранов. Люди победнее и разорившиеся борются за жизнь, и ради этого идут на многое.
Юноша Кирон после казни тиранами главы семьи и смерти от болезни родственников сталкивается на улице с торговцем мясом, Псиафом, который делает ему непристойное предложение. Юноша сперва оскорбляет торговца, унизившего его перед всеми, но в итоге решается принять приглашение.
Он отправляется в дом Псиафа.

Первая серия здесь
Вторая серия здесь
Третья серия здесь
Четвертая серия здесь
Пятая серия здесь
Шестая серия здесь
Седьмая серия здесь
Восьмая серия здесь

Утром Псиаф встал рано, осторожно освободил руку, которую крепко прижимал к плечу даже во сне его мальчик, расправил на Кироне сбившееся одеяло и тихо вышел из комнаты.
Во дворе муж бросил взгляд на вымытую псину, развалившуюся у ног дремавшего Носа, потянулся, и, обернувшись на звук шагов, поманил Амикла, учтиво поприветствовавшего хозяина.
Они неторопливо двинулись по анфиладе, ни словом не обмолвившись о вчерашнем происшествии, будто ничего не случилось.
- Господин, тебе надо увидеться с Хрисиппом, он хочет говорить, - после формальной передачи новостей сказал Амикл.
Псиаф скривился. Этот хитрый проныра Хрисипп опять будет ныть и завышать цены на масло. А Псиаф рассчитывал на большую партию для своего родосского дела.
- Никак нельзя без меня обойтись, что ли?- недовольно проворчал торговец, остановившись и поддевая ногтем узор бронзовой курильницы.
Управляющий твердо качнул головой.
Псиаф тяжко вздохнул:
уезжать из Афин ему почему-то сегодня не хотелось. Тонкая интуиция подсказывала, что лучше остаться. Но у Хрисиппа лучшее оливковое масло во всей Аттике, да и Клистарх получил разрешение на продажу Псиафом именно этого масла по неплохой цене.
- Ладно, собери меня в дорогу, с собой возьму этого, как его... Ааа, - Псиаф махнул рукой, - в общем парочку крепких рабов приготовь... Кирон сегодня весь день у Тимандра, я сам ему скажу, чтобы не ждал меня: вернусь поздно.
Торговец поднялся к себе и склонился над спящим. Поколебавшись, он легко потряс его за плечо.
- Кирон, мальчик мой...
Эромен разлепил сонные глаза.
- Я уезжаю в имение Хрисиппа. Необходимо поговорить с этим пройдохой по торговым делам, - прошептал Псиаф, поглаживая спутанные волосы Кирона. - Буду вечером поздно, не жди меня.
Юноша сонно улыбнулся мужчине и потянулся так, что захрустели кости. Он выбрался из тепла, чтобы обнять Псиафа и пожелать удачи.
- Гермес - твой главный любовник, - прошептал он.
Когда торговец удалился Кирон не поев, поспешно собрался и отправился в сопровождении Скифа к Тимандру.
Там он столкнулся с Теллием. Сын Полидекта был бледен, явно не спал всю ночь. На переносье багровела ссадина.
Встретившись взглядом с Кироном, юный аристократ ничего не сказал, чем удивил несказанно.
Когда Кирон вошел в палестру, то заметил в тени силуэт, заставивший его замереть. Но юноша нашел в себе силы вести себя как ни в чем не бывало.
Он было отправился в аподитерий, но был остановлен Тимандром.
- Тебя хотел видеть Клистарх, - Кирону показалось, что Тимандр был озабочен, но говорил дидаскалос бесцветным голосом. Едва заметным кивком головы учитель указал в сторону стоящей мужской фигуры.
Лица не было видно: Клистарх стоял так, что тень от колонн укрывала его своим густым покрывалом.
- Кирон, юноша, - без приветствий начал фесмофет скрипучим голосом, - насколько я понял, ты решил проигнорировать мое приглашение.
Он умолк, выдерживая давящую паузу.
Юноша понял, что начинает раздражаться. Этот человек бесстыдно преследует его! Сын Аристонима бросил косой взгляд на Тимандра.
"Учитель даже не пытается призвать фесмофета к соблюдению приличий! Это уже не гимнасий,
а дом свиданий какой-то!"
Кирон, не глядя в глаза мужчине, глухо ответил:
- Я не смог уйти, Псиаф остался дома. Да я и не хотел...
Клистарх сузил глаза. Его голос был подобен шипению змеи.
- Я предпочел бы, мальчик, чтобы ты прислушался к голосу разума. Поверь,
если я буду недоволен, то и дела у тебя - и твоего... друга пойдут не слишком хорошо.
Кирон вздернул подбородок.
"Псиаф говорил, что дойную корову не отправят на скотобойню. Но, возможно, передо мной человек, убивший брата из-за развратного мальчишки..."
- Я приду, - с презрением ответил Кирон. - Сегодня, если удастся тихо улизнуть из дома.
- Хорошо, - прошелестел удовлетворенно Клистарх, - я жду тебя. Сразу после занятий.
Он сделал отсылающий жест рукой, показывая, что разговор окончен, и удалился уверенными шагами человека, осознающего свою власть над миром. Он даже не попрощался с Тимандром, кажется, намеренно отвернувшегося от фесмофета, и племянником.
Теллий стоял поодаль, провожая взглядом удаляющегося дядю. Было сложно что-то прочитать на его лице, бледном и осунувшемся.
Сразу после занятий, которые в который раз прошли из рук вон плохо, Кирон к фесмофету не пошел. Он направился домой, в сопровождении верного Скифа, который глаз с подопечного не спускал и примерно бил по рукам тех, кто пытался подцепить край хитона юноши.
А дома сын Аристонима выбрался через окно в своей комнате, мучимый тревогой и предчувствиями, пошептался с псом, чтобы тот лаем не выдал его - и исчез за забором, оставляя следы на пыльной дороге.

Подойдя к воротам дома фесмофета, Кирон немного поколебался, но затем постучал молотком в дверь. Его встретил седой суровый старик.
"Наверное, управляющий", - подумал юноша, скользнув взглядом по опрятной одежде.
Тот, выслушав, кивнул и ответил, что хозяин ждет гостя, после чего без слов провел его длинными коридорами, украшенными чудными фресками.
Они подошли к огромной комнате. Кирон, помедлив, переступил порог. Там, на огромном ложе, искусно инкрустированным меандрами, облокотясь о яркую подушку, полулежал сам фесмофет.
У ног его сидел Теллий. Юноша резко повернулся, уставился на вошедшего и перевел недоуменный взгляд на дядю.
- Приветствую прекрасного Кирона, - Клистарх, не скрывая своего удовлетворения, поднял килик с вином, - который, наконец-то, стал еще и разумным.
- Теллий, принеси вина гостю, - Клистарх пронзительно посмотрел на племянника. Теллий буравил его взглядом, затем яростно посмотрел на Кирона. Между ним и Клистархом состоялся бессловесный поединок, и победил бог.
Юный аристократ принес пришедшему килик с вином, удержал в руке чуть дольше положенного, явно раздумывая - не выплеснуть ли в лицо негодяю.
Но все же отдал, отвернулся и, машинально потерев ладонью переносицу, сел на соседнее ложе, в стороне от фесмофета.
Клистарх подождал, пока Кирон допьет до конца. Вино было неразбавленным.
Когда жар коснулся лица, сын Аристонима вспомнил, что так и не ел.
- Юность прекрасна, - произнес Клистарх. - Иди ко мне.
Кирон помедлил, но все же подошел и встал рядом. Клистарх указал пальцем на место рядом с собой.
Когда юноша стал досягаем муж молниеносным движением схватил его за волосы и уложил рядом с собой, вдавив за горло в ложе. И коротко укусил в губы, а потом оттолкнул.
- Иди... - его голос растворился в шепоте. - Иди к нему.
Теллий резко обернулся, и гневно посмотрел на дядю, распахнув серые глаза.
- Дядя, я... - протестующе вскрикнул он, и тут же умолк под змеиным взглядом.
- Я жду, юноши, - процедил Клистарх, буравя взглядом Теллия.
Юный аристократ перевел взгляд на Кирона и сжал губы. Его ноздри трепетали, а пальцы скомкали покрывало.
Кирон заупрямился. Ладонь Клистарха забралась ему под хитон, поглаживая ягодицу, словно успокаивая.
- Ты что же, мальчик, думал, что придешь сюда, мы поговорим, и ты вернешься к человеку, который тебя прикормил? Ты... - голос Клистарха стал почти нежным, - ошибся.
С этими словами фесмофет резко впихнул палец в Кирона, заставив юношу охнуть и дернуться.
Чтобы отстраниться сын Аристонима шагнул вперед и оказался рядом с племянником фесмофета.
- Ну же, мальчик мой, - прошелестел Клистарх, обращаясь к Теллию. - Покажи подстилке, которую ты презираешь, на что ты способен...
Теллий недолго молчал. А затем с глухим рычанием схватил Кирона за руку и притянул к себе на ложе, вжал в него и принялся бить по лицу, резко развел руки и впился жестоким поцелуем в шею, оставляя багровый след.
- Хорошо, - холодно прошептал Клистарх, вставая и усаживаясь на бафрос,
установленный рядом с ложем, устраиваясь так, чтобы было видно каждое движение юношей. - Вы хорошо смотрелись вместе. Особенно когда Кирон уложил Тебя, Теллий. Кирон, повтори это, пожалуйста, сейчас, - от подобных нарочито вежливых слов в комнате повеяло холодком.
Теллий, смотрящий на красные следы от ударов на Кироне, перевел бешеный взгляд на Клистарха.
- Дядя, я думал...
- Думать буду я, - осадил его Клистарх, - а ты будешь выполнять то, что я велю. Ну же, Кирон, юноша...
- Я не смогу, - процедил Кирон. - У меня ничего не получится.
Он с презрением посмотрел на Теллия. Тот ответил ему тем же.
- Ничего, - мягко произнес Клистарх. - Теллий поможет тебе расслабиться, - и добавил, погладив племянника по скуле, а затем крепко стиснув его волосы в кулаке: - Давай, представь, что это я, и очень постарайся.
Теллий громко хмыкнул.
- Представить, что это отродье - ТЫ?!
- Начинай, - отрезал Клистарх и откинулся назад, упиваясь зрелищем перед ним.
Теллий кусал губы. Но вот, наконец, подался чуть вперед и оплел фаллос Кирона своими пальцами. Младший юноша содрогнулся от чужих неприятных прикосновений.
- Что такое, - хмыкнул Теллий. - Псиаф ведет себя с тобой иначе?
Кирон не ответил. И это разозлило сына Полидекта.
- Что! Иначе?! отвечай!
- Теллий, - тихо остановил его фесмофет.
Тот послушно замолчал, и, усмехнувшись и продолжая презрительно смотреть в глаза юноше подле него, прикоснулся теплыми губами к вялому фаллосу Кирона. Потом он втянул в себя опавшую плоть и, закрыв глаза, начал работой губ и рта оживлять его.
Клистарх замер, лишь глаза его горели ярко. Он превратился в статую того самого морского чудища, что должно было вот-вот пожрать Андромеду. Но в отличие от чудища, заглянувшего в глаза Горгоне, это - оживет.
- Не бойся, - прошелестел мужчина, - я не трону тебя. Когда насмотрюсь на вас - отпущу. Тебе ничто не грозит. Чем быстрее ты получишь удовольствие, даруемое моим мальчиком, тем быстрее - возможно - я отпущу тебя.
Кирон прикрыл глаза. Если представить, что это не Теллий вовсе, а...
Кровь тугими потоками заструилась, наполняя собой вялую плоть, вздыбливая ее.
Теллий охнул от неожиданности, но не выпустил фаллос изо рта.
Он быстрее пробежал губами и языком по головке, которая начала твердеть в его губах, и умело сжал поднимающийся член у основания.
Его голова задвигалась быстрее между разведенных бедер Кирона.
- Хорошо, - с наслаждением сказал Клистарх, отпивая вино. Он немного откинулся назад, чтобы лучше видеть, как фаллос Кирона то исчезает в плену рта племянника, то полностью появляется, и язык Теллия мазками ласкает его головку. - Очень хорошо. Тебе нравится, Кирон?
Голос Клистарха заставил Кирона очнуться от с трудом достигнутого погружения в иллюзии. Юноша поморщился. Но Теллий пощекотал его мошонку и потянулся между ног Кирона, чтобы облизать, то и дело прикусывая, нежную кожу внутренних сторон бедер.
Вскоре рот юного аристократа вновь охватил фаллос юноши, покрывая его слюной, похлюпывая, причмокивая губами вокруг головки.
Теллий выглядел человеком, получающим удовольствие.
Клистарх посмотрел на племянника, и еле улыбнулся.
- Вот. Теллию нравится то, что он делает. Ему вообще нравится то, о чем я его... прошу, - с холодной паузой добавил он.
Племянник никак не отреагировал, он лишь еще плотнее охватил губами головку невольного любовника, играя с ней, и начал массировать кончиками пальцев промежность юноши.
Рука Кирона неосознанно скользнула на затылок Теллия.
Он вновь закрыл глаза и представил, что это губы Псиафа ласкают его.
Юноше даже показалось, что он прошептал его имя - и испугался, поняв, что, возможно, выдал их перед Клистархом. Терпеть губы Теллия было бы невыносимо, не смотря на всю их роскошную сладость. Они были ядовитыми, бесчувственными, хоть и охватывали плотно, как и глотка мальчишки.
Кирон застонал в ответ на ласки Теллия, думая о том, что это пальцы Псиафа теребят его вход, чуть проталкиваясь внутрь.
- Он не так уж противен, - прошептал Теллий, отрываясь для того, чтобы встать перед Кироном на четвереньки, выполняя приказ данный лишь взглядом фесмофета.
Клистарх довольно потянулся на своем сидении, наклоняя голову чуть вбок, с улыбкой скользя по племяннику, готовно стоящему на коленках и широко разведя ноги, прогнувшись.
- Ты сумеешь подготовить Теллия к своему входу? Открой глаза, юноша, мой племянник готов принять тебя, но еще не совсем, - он продолжал пронзать напряженный воздух своим безжалостным тоном. - Я жду, Кирон. Или ты еще не умеешь?
Теллий издал издевательский смешок, посматривая через плечо на Кирона.
Кирон вспыхнул. Он догадался, что его провоцируют, но гордость его была задета.
Юноша сунул в рот два пальца и обсосал их, а затем, не церемонясь, воткнул в подставленный красивый зад.
Сын Полидекта враз перестал ухмыляться. Он коротко вздрогнул и подался назад, закусив губу.
- Нне.. плохо... - прохрипел Теллий.
Кирон хмыкнул и провернул в юноше пальцы, заставив того едва слышно охнуть.
- Ты знаешь в этом толк, - удовлетворенно проскрипел Клистарх, отставляя опустошенный килик в сторону. Он положил одну ногу на другую, наслаждаясь увиденным, на бледных скулах фесмофета показался слабый румянец. - Неужели Псиаф успел обучить тебя, или ты попал к нему уже опытным?
Кирон не ответил, продолжая растягивать гладкую плоть Теллия. Тот охнул на очередное жесткое проникновение в него и с протяжным выдохом попытался нанизаться на пальцы Кирона.
Сын Аристонима бросил презрительно-насмешливый взгляд на юношу перед ним и вновь сосредоточился на его заднице, дырявя ее нещадно.
- Хватит, - сказал он наконец.
"Клистарх и правда божество, - подумал Кирон. - Попав в путы его власти ты не можешь противиться. И вот тогда ты начинаешь получать удовольствие, пусть и дух твой холоден".
Кирон возбудился от ощущений и стонов Теллия. Лишь присутствие Клистарха поблизости напоминало, что он попал отнюдь не в сладкий полуденный сон, который забудется к вечеру...
Клистарх молчал, его глаза блестели в свете заходящего солнца, проникающего упрямыми лучами через окна, еще не укрытые ставнями.
Кирон приставил свой полностью вставший фаллос к растянутому и ждущему отверстию и вошел одним рывком. Он не думал об осторожности. Погружение в Теллия, который тут же ответил Кирону встречным движением заставило его впасть в какое-то странное исступление. Он крепко вцепился любовнику в бедра и начал размеренно вколачивать свой фаллос, слыша биение их тел, и хриплые стоны.
Юноше хотелось разорвать корчащегося под ним и одновременно насаживающегося сквозь боль племянника фесмофета. Ногти оставили ссадины на золотистом холеном теле. Словно завороженный Кирон смотрел на кожицу, охватившую его фаллос. Юноше стало интересно: на сколько велико отверстие, и он выскользнул полностью, замер, изучая.
Уголок губ Клистарха чуть приподнялся.
Покрасневшее отверстие было растянуто, проход свободно впустил бы три пальца, сложенных кописом, он пульсировал, упрашивая вернуть ему пропажу.
Кирон покрепче охватил свой фаллос и поводил им по входу. Теллий громко задышал, крутанув задницей, без слов умоляя вставить ему.
И шумно выдохнул, когда орган проткнул его вновь, проехался по такому чувствительному местечку, что руки подломились, и сын Полидекта рухнул лицом в покрывало.
От шлепков тела о тело и хриплых стонов с всхлипами кружилась голова.
Теллий ощущался несколько иначе, чем Псиаф, в него проникать стало легко практически сразу, а покровитель Кирона был тугим... сладким...
От воспоминания юноша не выдержал. Он вздрогнул и, вскрикнув, вбился в тело под ним, замер, истекая... стискивая бедра любовника, подергиваясь меж них.
А потом на него нахлынуло осознание того, что он был глиняной куклой, которую крутил в руке Клистарх. Он повел себя не достойно. Потому что так захотел фесмофет. И возбудился настолько, что совокупился с его племянником...
Кирон отшатнулся от довольно потянувшегося Теллия, покрутившего задницей, пальцами размазавшего сперму Кирона, потекшую из темного растраханного отверстия, попробовал ее, промокнув губы.
Кирон едва сдержался, чтобы не спрятать лицо в ладонях. Он заставил себя смотреть на свой позор, на свое падение.
- Твоя очередь, - Клистарх ткнул подбородком в замершего Кирона.
Теллий еще немного полежал, тяжело дыша, стараясь успокоить частый ритм сердца, и, услышав слова дяди, сипло хмыкнул, бросив мстительный взгляд на Кирона.
- Сейчас я тебе устрою... - прошипел Теллий с загоревшимися глазами.
Он опрокинул напряженного Кирона на ложе, сел ему на грудь, сжав ляжками голову Кирона, обдав младшего юношу запахом плоти, пота и собственной спермы.
- Открой свой ротик, - промурлыкал он, огладив ладонями лицо Кирона, и размахнувшись, неожиданно ударил по щеке.
Клистарх с удовлетворением чуть качнул головой.
Теллий скосил глаза в сторону мужчины, и обрадованный одобрением богом его действий, ударил вновь, теперь намного ощутимей.
- Ну же, открой рот, подстилка.
Кирон упрямился, тогда юноша просто зажал ему нос, и когда тот вынужденно открыл рот, чтобы глотнуть, втолкнул меж губ фаллос, просипев "Только попробуй их сжать".
Сыну Аристонима пришлось глубоко дышать отпущенным на свободу носом и бороться с приступами тошноты: юный аристократ не щадил его, вбивая фаллос глубоко; подтягивая ладонью, лежащей на макушке, голову Кирона.
- Вот так... Не удивительно, что так хорошо... - запрокинув голову и отдавшись ощущениям, громко шептал Теллий. - Псиаф здоровый... такой... ммм... - он облизнулся. - Конечно, он везде тебя поимел, мальчик... Так с тобой и надо...
Теллий раскачивался словно в одержимый в своем танце перед богом, исполняя угодный тому ритуал.
Клистарх, прикрыв глаза, наблюдал за сплетением крепких тел перед ним. Он растягивал тонкие губы в холодной улыбке, не скрывая интереса к происходящему.
Теллий, замерев на мгновение, потерся мошонкой о подбородок Кирона, и снова начал свои жесткие тычки, шепча юноше о своем презрении к нему.
Кирон посмотрел Теллию в глаза, и того словно облило ледяной водой.
Надменный аристократ отстранился.
- Ты, шлюшка, довольно неплохо сосешь. Наш дорогой друг Псиаф обучил тебя. Посмотрим, не раздолбал ли он твою задницу, - и наклонившись к самым губам Кирона, прошептал в них. - Еще добавки попросишь, - и широко лизнул, укусив на последок.
Теллий глянул на дядю: тот лишь приподнял бровь, позволяя юноше самому выбрать начальную позу.
Теллий вцепился в Кирона, навалившись всем телом, и, растянув ему ноги в стороны сильными руками, ткнулся навершием фаллоса в проход.
- Будешь дергаться... Аристократ с силой вонзил зубы в плечо Кирона, оставив пару глубоких вспухших полумесяцев.
Отпустив одну ногу юноши, Теллий взял фаллос за ствол поближе к головке, мазнул по розовой, сморщенной кожице и надавил. Он проникал медленно и бесконечно долго, потянув за собой вглубь стенки кишечника.
Войдя до конца, Теллий резко выскользнул, заставив Кирона несдержанно вскрикнуть и сморщиться, и столь же быстро, тараняще, вломился внутрь.
Он с громкими хрипами притянул за бедра свою жертву и, оставив красные дорожки от ногтей на внутренней стороне бедер юноши, начал жестко вталкивать свой мокрый фаллос внутрь.
- Ааа... Аах... Дядя, он такой гладкий и горячий внутри, - уже не стесняясь, громко стонал Теллий.
Клистарх продолжил невозмутимо наблюдать как двигались крепкие бедра Теллия, как руки крепко сжимали за лодыжки безвольные ноги, как ягодицы сжимались при каждом таранящем толчке, а голова Кирона ударялась об изголовье.
Ложе скрипело от сильных ударов. Теллий старался ворваться как можно глубже, скалясь в лицо бледного Кирона.
Кирон закрыл глаза, впадая в отрешенное состояние. Он не испытывал возбуждения, его фаллос тихонько пошлепывал по внутренней стороне бедра от резких толчков в заднице. Он чувствовал нарастающую боль, но просить Теллия смазать его не собирался.
Юный аристократ неожиданно и болезненно выскользнул из невольного любовника и улегся сбоку от него, задрав правую ногу на себя. Поспешно заправил фаллос на место.
Клистарх облизнул губы. Его взору открылось всё юное тело, нанизанное на оливковый кол такого же красивого юноши, на кол, дырявящий в растянутую покрасневшую, натертую дырку.
Фесмофету хорошо были видны поджавшиеся яйца Теллия подмахивающие следом за его бедрами и шлепающие Кирона по ягодицам.
Кирон уперся руками перед собой и опустил лицо. Волосы повисли, скрыв его, но Теллий намотал их на свободную руку и заставил юношу запрокинуть голову.
- Прекрасное зрелище, - незаметно сглотнув, поскрипел Клистарх. – Юность восхитительна...
- Смотри в глаза богу, - прошипел Теллий, пыхтя в шею Кирона жаркой злобой, еще сильнее оттягивая волосы назад. - Скажи ему, как тебе нравится. Скажи, подстилка.
Он перевел взгляд на дядю, раскрасневшийся и тяжело дышащий, и продолжил долбить своим блестящим фаллосом растянутую дырку, глядя в глаза фесмофета исподлобья, пытаясь уловить эмоции.
- Не дож... - начал было Кирон, но Теллий в отместку пырнул его так сильно, что юноша осекся.
Сыну Аристонима потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы не начать громко стонать.
Он открыл глаза и посмотрел на упивающегося зрелищем Клистарха. Тот ответил ему своей умерщвляющей улыбкой.
"Порождение Аида", - подумал Кирон. Его пальцы смяли покрывало. Все тело сотрясалось от ударов мучителя.
Юноше казалось, что это длилось бесконечно долго, он потерял счет времени.
"Псиаф, наверное, уже спит", - прошелестела нелепая мысль.
Кирон вспомнил, что и с Псиафом в самом начале не было ничего, кроме боли, но теперь... его руки... и губы... и фаллос, большой и сильный, проникающий до самой глубины. Его ласковый Псиаф... страстный... и нежный...
Сын Аристонима задохнулся от осознания собственной грязи и опустошения.
Как теперь он сможет трогать Псиафа в ответ, если Теллий изувечил его физически, а Клистарх высосал дух своим взглядом...
Теллий достиг своего пика и, извиваясь и рыча, излился внутрь мучимого юноши.
Клистарх был доволен. Он внимательно следил за струйками белой густой жидкости, вытекающей из юноши, когда фаллос племянника покинул свое жаркое тугое убежище.
Теллий провел пальцами по раскрытому заду Кирона, а затем затолкал их жертве в рот.
- Попробуй меня, шлюха.
- Довольно, - произнес фесмофет. - Теллий, помоги мальчику дойти до ворот.
Теллий вскочил, и бросил скомканную одежду Кирону.
- Пошли, давай пошли, - он грубо подталкивал ослабевшего от боли и унижения юношу, едва тот застегнул фибулы на себе, пряча взгляд и бледное лицо, к двери, провожаемого довольным взглядом сытого Клистарха.
- До встречи, Кирон, - прошелестел вдогонку фесмофет, - мы будем видеться чаще...
- Ты хорошая задница, - громко прошептал Теллий, больно вцепившись в локоть Кирона, и практически таща его по коридору к выходу. - Когда уедет Псиаф, я попрошу дядю, чтобы ты чаще бывал у него. Псиаф хорошо обучил тебя, ты умеешь приносить удовольствия господам...
Кирон плелся молча.
"Да, - думал он. - Псиаф узнает все тут же, едва увидит меня. И наверняка не захочет брать с собой... Лучше бы я согласился ехать в Фивы..."
Теллий пошлепал Кирона по щеке напоследок и исчез, оставив юношу подпирать забор.
Когда сын Аристонима отдышался, то медленно направился к дому Псиафа. Шаги отдавались болью в заднице, а в сознании засела мысль, что для него все кончено. Но Псиаф... он теперь будет в безопасности и... кажется, эти двое ничего о них с Псиафом не поняли!

Когда Кирон вошел во двор, была уже глубокая ночь. В доме кое-где горели лампы.
Пес громко залаял и принялся приплясывать между ног юноши. Тот грустно рассмеялся.
- Мыло, Мыло... маленький предатель, - он попытался сесть на корточки, но боль резанула от копчика вверх, пришлось быстро выпрямиться и лишь слегка потеребить собаку за ухом.
У входа в дом раздались быстрые тяжелые шаги. Кирон поднял голову и различил в полумраке большую фигуру Псиафа.
Тот вернулся достаточно поздно, вдоволь наговорившись с жадным Хрисиппом, который, тем не менее, пошел на уступки. Усталый и раздраженный от общения с навязчивым хозяином поместья, Псиаф, едва вернувшись домой, сразу спросил о Кироне. Амикл ответил, что юноша не выходил их комнаты, и Псиаф потоптавшись у закрытых дверей, решил юношу не беспокоить.
"Пусть спит, тем более, что ночью спал плохо", - подумал торговец, направляясь к себе: еще раз собраться с мыслями перед отбытием и просмотреть все документы и сметы.
Заслышав лай Мыла, он поднял голову от свитков, и решил выйти сам, не зовя рабов или Амикла. И к своему несказанному удивлению, он увидел во дворе Кирона.
- А что ты тут делаешь? Разве ты не спишь? И как ты прошел мимо меня? - удивился Псиаф, быстро подходя и раскрывая руки, намереваясь обнять юношу.
Тот замер. Они и не заметили его отсутствия...
Псиаф поймет. Он почует этот запах, которым Кирон пропах насквозь.
Но, по крайней мере, он мог солгать о том, кто это с ним... просто незнакомец... Нет, Псиаф поймет. Лучше сказать правду. И самому. Но тогда он может совершить глупость.
Юноша стоял точно соляной столб.
- Псиаф, - быстро проговорил он. - Помнишь, ты обещал мне желание? Так вот, я прошу тебя его исполнить. Я прошу тебя выслушать меня, а потом не предпринимать ничего, что бы ты ни услышал. Я хочу уплыть с тобой, как ты и хотел... С тобой живым...
Лицо Кирона опустилось, подбородок ткнулся пониже ключиц, а голос был приглушенным и безжизненным.
- Клистарх. Мне пришлось пойти к нему. Я не хотел, чтобы он навредил тебе... Он меня не трогал. И ничего страшного или жестокого не произошло...
Псиаф замер, он опустил руки, холодно глядя на юношу.
Дом просыпался.
Муж обернулся на шаги выходящего Скифа и Амикла. Рядом встал проснувшийся Нос.
- Пошли со мной, - бросил он через плечо Кирону, направляясь в свою комнату.
"Был у Клистарха... Зачем..! - судорожно думал торговец, двигаясь по коридору чуть ли не бегом. - И главное, живой вернулся... сам..."
Он указал юноше на табурет и, сев подальше, внимательно рассмотрел Кирона. Осунувшееся лицо, припухший рот с посиневшими губами: очевидно, что мальчишка не вино пил за философской беседой с фесмофетом.
Кирон поспевал за Псиафом с огромным трудом. Когда торговец предложил табурет, юноша попытался осторожно сесть боком, чуть скривился, отвернувшись, чтобы этого не видел мужчина, и вытянул одну ногу.
Псиаф сделал пару глубоких вдохов и вытер испарину со лба.
- Как получилось, что ты попал к Клистарху? Ты же пришел домой, мне так сказал Амикл, - начал допрос торговец, чувствуя как собственное сердце колотится. - Рассказывай все.
- Я встретил его у Тимандра. Он приходил посмотреть. Попросил придти. Иначе он бы... Я ушел тайно, никто не видел. Это было только мое решение, Псиаф...
Торговец заметил неестественную позу Кирона, побагровел, и начал отстукивать пальцами по столешнице.
- И что было у Клистарха? - сухо просил он. - Не о солоновых же реформах пригласил он тебя поговорить.
- Он меня не трогал, - ответил Кирон и твердо посмотрел на Псиафа. - Со мной не произошло ничего особенно ужасного. Это был Теллий. Клистарх только смотрел.
Сын Аристонима вспомнил слова юного аристократа. "Он уплывет, и тогда ты будешь наш".
Псиаф скользнул по дорожкам от ногтей на внутренней стороне бедер "Ганимеда" и покачал головой.
"Ясно. Ясно. Наш Клистарх любит любоваться своей игрушкой-племянником в действии. И даже не соизволил дождаться пока я уеду... Совсем сошел с ума от своей власти... братоубийца проклятый... Он даже не озаботился тем, что я могу начать искать Кирона".
Торговец встал, глубоко вздохнул и посмотрел на тлеющие угольки в жаровне.
"А может мальчишка, зная, что меня не будет в городе, сам пошел к Клистарху? - мелькнула подозрительная мысль. - Нет, мальчик боится волчару... Вряд ли..." - отмахнулся Псиаф.
Все сказанное выглядело правдоподобным. Клистарх запугал Кирона, и тот, не способный выстоять против давления фесмофета, поверил ему и выполнил его условия.
Торговец подошел к двери, не глядя на юношу и тихо позвал Амикла.
- Скажи рабам, чтобы быстро приготовили ванну. Не слишком горячую. И чтобы никто не смел вертеться поблизости, пока молодой господин будет принимать ее.
Я сам помогу, - буркнул муж на немой вопрос в глазах Амикла.
- Ладно, Кирон, - повернулся Псиаф к юноше. - Обсудим все после, когда ты отдохнешь и приведешь себя в порядок.
Юноша выдохнул.
Ему совсем не хотелось возвращаться к этой теме. Хотелось любым способом избегнуть даже в мыслях воспоминания о доме фесмофета. Но он понимал, что это невозможно. Он представлял, как чувствует себя сейчас Псиаф.
И все же, предпочел бы, чтобы тот накричал на него, избил - проявил любые эмоции, но мужчина был сдержан.

Кирон погрузился в воду, отлепив от себя одежду. Местами она так пропиталась его и Теллия спермой, что едва удалось от нее избавиться.
Кирон чувствовал себя униженным, таким он и был.
Вода казалась освобождением, очищением от скверны.
Ароматное масло, размешанное в ее материнской теплоте, чуть щипало на ссадинах и
сильнее - попадая на сморщенную кожицу меж ягодиц.
Волосы расплылись по воде темным пятном. Кирон вспомнил пальцы Теллия, впившиеся, тянущие голову назад. "Открой глаза!"
Поднявшись из купальни, сын Аристонима взял морскую губку и полил маслом на нее.
Ему казалось, что он никогда не избавиться от чужого запаха.
Он старался не смотреть на молчаливого угрюмого Псиафа.
- Сиди, - по купальне проплыл низкий голос мужа. - Я помогу.
Торговец до сих пор молча сидел и рассматривал раздевающегося мальчишку: красные отметины пальцев на горле, черные следы от зубов на предплечье, липкие следы от спермы на бедрах, глубокие царапины на ногах.
Псиаф брезгливо пнул в сторону скинутый хитон.
"Надо сказать, чтобы сожгли", - подумал Псиаф, садясь рядом с юношей.
И также молча забрал губку и начал омывать тело Кирона, сидящего в ванной. Муж продолжал угрюмо молчать, сдвинув брови, и глядя с ненавистью на укус Теллия.
Кирон не мог найти слов. Он не знал о чем говорить. Что бы он ни сказал, любая фраза была бы сейчас нелепой и неуместной. Ему хотелось
провалиться сквозь землю в самое царство Теней, утонуть в черных водах Стикса. Молчание Псиафа было хуже любой пытки. Юноша извелся и измучался. Лучше бы он не пошел домой после Клистарха. Лучше бы он спрыгнул со скалы в море!
Сын Аристонима молча ткнулся лбом в плечо натирающего его кожу губкой Псиафа.
Рука торговца замерла, потом продолжила свое мягкое движение по телу.
- Ладно, - буркнул он. - Повернись лучше.
Говорить совсем не хотелось. Злости на мальчишку не было. Дурачок. Молодой дурачок. Пойти одному к Клистарху.
Хорошо, что хоть не изувечили. Даже вон, сам дошел до дома.
А вот Клистарх...
Псиаф чувствовал себя оскорбленным: так поступить с ним, и с тем, кто живет под его опекой! Совсем за деревенщину считает, что ли? Он глубоко вздохнул, проглатывая комок обиды.
И эта продажная портовая девка Теллий. Псиаф засопел от охватившей его злости.
Он легко омыл бедра юноши, сжал губы, осторожно касаясь ягодиц, бережно проводя по красной растертой плоти.
"Хоть не порвал, - мелькнуло в сознании. - А ведь мог".
Потом Псиаф молча подал теплую простыню и пока Кирон заворачивался, тихо попросил Амикла, ждущего за дверью, принести в комнату мальчика мази и повязки.
Тот давно догадался, что с молодым господином что-то произошло, но, посмотрев в злое лицо Псиафа, счел, что время для расспросов не самое подходящее и спешно выполнил поручение.
Псиаф помог юноше дойти до комнаты, где без слов помог лечь на живот, аккуратно развел ему ноги и смазал прохладной резко пахнущей мазью растертую плоть, ссадины и царапины, и наложил тонкую повязку на промежность.
Торговец продолжал угрюмо молчать, только громко сопел и покашливал от запаха мази, ударившего в нос.
Когда Кирон принял приглашение Клистарха, он думал, что поступает правильно, защищает Псиафа от чудовища, как и мечтал. Пусть не теми геройскими способами...
- Клистарх ведь не знает о нас... - тихо прошептал сын Аристонима. - Тогда он, может, и не стал бы...
Тело юноши порой вздрагивало от въедающейся мази и прикосновений.
Кирону хотелось поймать руку Псиафа и прижать к своему лбу, чтобы тот все понял и перестал ненавидеть его.
"Я грязный для него... конечно..."
Юноша молча смотрел в одну точку на стене, где отблески лампы принимали облик пауков, тритонов и змей.
Рука Псиафа, накладывающая повязку, остановилась, и мужчина, поколебавшись, успокаивающе погладил теплую лопатку юноши.
- Я сам разберусь с Клистархом, - прокашлявшись, тихо произнес Псиаф. - Сделанного не воротишь, Кирон.
Закончив, он накрыл юношу теплым покрывалом, подоткнув со всех сторон.
- Ты есть хочешь? - постарался как можно мягче спросить он.
Кирон мотнул головой.
- Ты ведь обещал, что исполнишь одно мое желание... - устало и тихо произнес эромен.
Ему начинало казаться, что мир кружится вокруг с безумной скоростью, засасывая в темноту водоворота, а в самой глубине его ждет Сотрясатель, чтобы пронзить предателя своим трезубцем.
Псиаф помолчал и опять погладил спину юноши.
- Конечно, Кирон. Я все помню и все слышал.
Сын Аристонима никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. Ему казалось, что теперь весь мир против него, что люди на улицах будут показывать на него пальцем и шушукаться за спиной. Он пятнает честь Псиафа. Да, так и есть...
Кирон понял, что ждет с нетерпением, когда же муж уйдет, чтобы остаться наконец одному.
Он понимал боль мужчины. Но ему так хотелось получить ясное подтверждение своим надеждам: что Псиаф не презирает его, не ненавидит... Торговец был сдержанным. Таким холодным...
Он продолжал сидеть, задумавшись и поглаживая спину юноши.
Конечно, ему надо было сразу поговорить с мальчиком и предупредить о том, что Клистарх любит запугивать. Он сам виноват в произошедшем с Кироном - зная о настырном желании Клистарха, тем не менее, не научил, как следует вести себя в подобных ситуациях.
Он злился на фесмофета и был обижен действиями "друга" за его спиной.
"Ладно, - подумал Псиаф. - Где только Артемида не танцевала..."
А затем прокашлялся, чтобы наконец заговорить:
- Я думаю, тебе не стоит ходить в гимнасий до отъезда, Кирон. Протей сам поговорит о твоих навыках с Тимандром. Я скажу ему, что ты болен.
Кирон кивнул, боясь посмотреть в глаза Псиафу.
Внезапно он ощутил, что если сейчас не услышит хоть что-то от Псиафа, хоть какие-то эмоции, он просто сойдет с ума.
Кирон вцепился в руку Псиафа и прижал ее к своим губам.
- Псиаф, - срывающимся голосом зашептал юноша. - Я не хотел тебя обидеть, не хотел оскорбить... Я просто подумал... Мне показалось, что я спасу тебя от него..! Я не видел иного выхода... Нельзя ненавидеть и презирать человека за то, что он... хотел... как лучше..!
Кирон поспешно опустил лицо. Кажется, он не плакал с детства, далекого-далекого детства.
- Я думал... - прошептал он еще тише, - что долг любого мужчины защищать тех... кого любишь...
Псиаф заморгал от неожиданного потока слов.
"Вот дурачок. Он, оказывается, еще думал, что спасает и защищает. Эх ты, жеребенок..."
Он обнял юношу большой рукой.
- Да что с тобой, мальчик, я разве сказал, что ненавижу тебя или презираю? Это я, старый дурак, виноват в том, что произошло, - он погладил эромена по голове. - Мне надо было сразу поговорить с Клистархом. А я все надеялся, что он сам успокоится или отступит... Успокойся, юноша, твоей вины здесь нет. И ты вовсе не оскорбил меня: ты сказал, что хотел защитить меня. Это достойно мужчины, - бормотал успокаивающе Псиаф.
"А вот другие меня оскорбили и обидели. Как и тебя, мальчик. И клянусь покровителем Гермесом, они мне за это ответят", - зло подумал торговец.
Он прилег на ложе, прижимая к большому телу юношу, продолжая поглаживать его плечи.
- Успокойся, тебе лучше хорошо поспать. И забыть, что произошло.
Кирону удалось довольно быстро взять себя в руки, хоть тело его еще мелко тряслось.
- Я проснусь, а тебя рядом не будет... так зачем мне засыпать... - произнес он, укладываясь щекой в ладонь большой руки Псиафа.
Он скоро уснул. И ему приснилось море. Они с Псиафом могли дышать под водой, на их коже солнце играло размазанными бликами. Стайки рыб проносились мимо или неспешно паслись в зарослях зеленых водорослей. А потом плеча Кирона кто-то коснулся. Обернувшись, он увидел мертвое тело с вырванными глазами, полуобъеденное рыбами. Человек пытался что-то сказать, но не мог, от его горла ничего не осталось.
Юноша снова подскочил на ложе, покрытый холодным потом.
Псиаф спал. Сначала муж думал, что как только Кирон уснет, он тихо выйдет из комнаты и отправится обратно к себе - дочитать и доработать сметы.
Но, пока он слушал сопение мальчишки, сам незаметно уснул.
Сейчас он спал, раскинув руки и похрапывая.
Сквозь сон он ощутил горячий поцелуй в губы. Кто-то целовал его нежно и исступленно, облизывая краешки губ языком. Чьи-то руки оплели его шею, пальцы принялись массировать макушку. А затем чье-то тело сместилось вбок и вниз, устраиваясь рядом с ним. Губы и влажный язык принялись
вылизывать его промежность, прикрытую тонкой тканью покрывала – большего и не требовалось в теплые ночи.
Псиаф потянулся в полусне, что-то неразборчиво пробормотав, и, раскинув ноги, потянулся бедрами за приятными прикосновениями. Он пока не мог понять – где он находится, то ли в царстве Морфея, то ли в мире людей.
Некто забрался под покрывало, устраиваясь поудобнее между раскинутых ног мужчины.
Псиаф сквозь дрему ощущал гладкую кожу и сильные пальцы, ласкавшие его. А потом язык скользнул по головке его еще вялого фаллоса, теребя и игриво призывая проснуться. Губы сместились чуть вниз, чтобы обцеловать яички, а затем вернулись на главное место, вобрав в себя ствол до половины.
Псиаф шумно выдохнул и потянулся рукой вниз, к паху. Было так сладко и так приятно, что в полудреме он решил, что точно еще спит.
Его пальцы скользнули по мягким волосам, зарываясь в их шелковистые пряди.
Знакомый голос смущенно и тихо рассмеялся.
А потом ночной гость чуть сильнее шаловливо пощекотал пальцами мошонку мужчины,
одновременно глубоко заглатывая его фаллос и принимаясь сильно сосать, стискивая ствол глоткой.
Одна рука по-хозяйски обхватила ногу Псиафа, поглаживая колено.
Псиаф, сквозь сон чувствуя интимные прикосновения, наслаждаясь все более настойчивой пульсацией крови в паху, начал сипловато постанывать низким голосом, шепча имя своего дорогого мальчика.
Зачем просыпаться?
"Да, это сон", - промелькнуло в замутненном сознании, и муж лениво погладил движущуюся между его бедер голову.
Ему даже пригрезилось, что он на солнечном Олимпе, лежит рядом с богами, лиц которых правда он не видел, а божественный мальчик-виночерпий с лицом Кирона склонился над ним и ласкает его вставший фаллос.
- Ох...Ганимед... Ох... Кирон... Божественно... - довольно бормотал Псиаф.
Пригрезившийся Псиафу Ганимед поднял на него синие глаза и провел зубами по чувствительной кожице головки фаллоса, а потом вновь впился поцелуем, облизывая, успокаивая.
Пальцы юноши разминали мошонку Псиафа, перекатывали яички, чуть сдавливая.
Мужчине почудились стоны: в своем сне он увидел перевившихся Гермеса и Диониса, чьи тела были словно единое целое. Они ласкали друг друга руками, вжимаясь оливковой кожей, глухо постанывая. Они словно нарочно, демонстрируя себя "Зевсу", поворачивались, поднимали ноги и раздвигали
их, позволяя осмотреть со всех сторон свои самые укромные местечки.
Ганимед в его видениях принялся вылизывать ствол, протяжно проводя по нему всему теплым языком.
- Мой Зевс... - донеслось до слуха Псиафа словно эхо.
Пальцы юноши порхали по его коже, то теребя тут и там, то поглаживая всей ладонью, массируя.
Псиаф ощутил легкость во всем теле и жар в паху. Ему казалось, что от него исходит золотистое сияние, словно он и вправду стал богом. А его мальчик меж его ног был готов на все ради него. В синих глазах горело пламя, способное вознести на вершину Олимпа, способное покорить самого Аида.
Засмотревшись на сплетение привлекательных тел богов, изумленный Псиаф перевел взгляд дальше - на соседнее ложе. Там, вольготно расположившись, широко раздвинув ноги, возлежал прекрасный Арес, и его огромную багровую плоть услаждал своим ртом обнаженный бог Гефест. Он, встретив взгляд Псиафа, широко улыбнулся, и притянул к себе ближе своего брата, пристально рассматривая, как мирный бог ремесленников ласкает вздыбленный фаллос бога войны. Затем Арес скользнул за спину Гефесту и, раздвинув его крепкие загорелые ягодицы руками, полюбовался на розовую плоть и склонился, собираясь подготовить брата языком. Воитель вылизал широким языком промежность Гефеста, посматривая на Псиафа, выпрямился и, приставив свой вздрагивающий орган
к анусу, и глядя через плечо на торговца, медленно погрузил его в кузнеца, который лишь выгнулся и нетерпеливо насадился на твердый ствол брата.
Псиаф понял, что находится - на божественной оргии олимпийцев. Порхала обнаженная Геба, которую манила к себе красавица Афина. Перед ним танцевал светловолосый Аполлон, крутя выпуклой упругой задницей и пристально глядя в глаза, призывно улыбаясь, соблазнительно облизывая губы.
Шаловливый Эрот одновременно приносил радость отнюдь не своими стрелами Посейдону, мокрому то ли от морской влаги, источаемой его кожей, то ли от усердия проникнуть орудием поглубже в горло бога любви, и мрачному Аиду, который рывками погружался в темное царство разведенных розовых ягодиц сына Афродиты.
Вокруг царила атмосфера приторного разврата, слышались глубокие вздохи, всхлипы и стоны.
Псиаф выдохнул, Ганимед занялся его твердой головкой - посасывая и облизывая ее, будто она была слаще амброзии.
- А где Зевс? - опасливо подумал торговец, шаря блудливыми глазками по залу.
Но переведя взгляд на свое отображение в блестящем щите Ареса, Псиаф понял, что Бог-Вседержитель - это он сам. На нем был золотой прекрасный венок, который возлагался только на божественную голову.
"Хорошо быть Зевсом", - подумал Псиаф и, уверенно взяв Ганимеда за затылок, застонал в ритм движением языка по его пульсирующему фаллосу.
- Мой Зевс... мой бог... - жарко шептал Ганимед.
В видении Псиафа прекрасный виночерпий взобрался на него верхом, зажав алчущий фаллос меж ягодиц. В руке юноши оказался килик с нектаром, который по вкусу был подобен хорошему вину, которым юноша поил своего любовника.
Псиаф сладко застонал, чувствуя на губах сладкую пьянящую влагу.
- О.. мой Ганимед, - шептал он в глубоком сне, начав двигать бедрами, слегка потираясь влажным членом о горячую расщелину виночерпия. - Я - твой Зевс... Я - бог... Я владею этим миром, и тобой, мой дорогой...
Ганимед сделал глоток и начал поить Зевса нектаром из своего душистого рта.
Так и было на самом деле. Кирон осторожно прикоснулся к губам Псиафа, восседая на нем, и заставил их раскрыться, выпуская кровь Диониса. Псиаф послушно пил.
Кирон и сам погрузился в видения, созерцая своего бога в огне.
Он не решался принять своего Зевса, но понял, что если бы тот пожелал, он выдержал бы все ради его удовольствия.
Как только дар Диониса начал обволакивать рот Псиафа, муж начал просыпаться... Сначала он нехотя приоткрыл глаза, скользнув затуманенным взором по Кирону, и тут же широко распахнул их в изумлении, и обиженно спросил:
- А где остальные боги?
- Мне довольно и одного, - рассмеялся Кирон, догадавшись, что Псиаф видел нечто олимпийское.
Он положил ладонь на грудь любовника, осторожно пощипал темный сосок, облизал пальцы и помассировал его снова.
Его собственный полувозбужденный фаллос лежал на животе мужчины. Псиаф ощутил мягкие волоски мошонки своего мальчишки.
Кирон подался вниз и принялся вылизывать кожу на груди и животе торговца, прикрыв глаза, наслаждаясь ощущением близости.
"Как странно, - подумал он. - Раньше все ощущалось совсем иначе. И... мне не хотелось так часто..."
Юноша нарочно слегка сжал ягодицы, воздействуя на зажатый меж ними фаллос.
- Ну что ж, - поворчал Псиаф, окончательно проснувшись и оглаживая ягодицы Кирона, - во всяком случае, со мной остался Ганимед.
Скользнув рукой, он крепче прижал свой фаллос к теплой расщелине Кирона и, довольно заворчав, возобновил свое движение бедрами.
- Что-то ты среди ночи... решил... - Псиаф пощекотал плечо эромена.
- Не спалось, - выдохнул юноша. - Я не ожидал увидеть тебя рядом. Решил... воспользоваться...
Кирон наклонился, чтобы сладко и тягуче поцеловать Псиафа.
- Потом... - он облизнул губы, выпрямляясь, - в пути, у нас может не быть времени на это...
Кирон двинул бедрами, изображая всадника на мерно движущемся скакуне.
Заведя руку за спину сын Аристонима охватил ей фаллос Псиафа, сплетя свои пальцы с его собственными и принялся помогать ласкать фаллос.
Псиаф хохотнул:
- Юноша, я чувствую, с такой пылкостью, меня ждет утомительное путешествие.
Кирон смутился.
- Я надоедаю тебе? - спросил он, опустив взгляд. - Это не потому, что я пытаюсь подчинить тебя себе, поверь... Я не знаю, что произошло со мной, но мне самому... хочется так часто. Не стесняйся прогнать меня, если ты...
Вместо ответа Псиаф накрыл рукой ладонь Кирона на своем фаллосе и задавал правильные движения.
- Ты такой теплый там...
И, чуть помедлив, продолжил.
- Будет не самой удачной идеей войти в тебя, мой мальчик, - прошептал, глядя в затуманенные синие глаза. - Ты не будешь против, если я попрошу придти на помощь твои тесно сомкнутые бедра?
Юноша вздохнул. Он медленно опустился на спину и уперся в покрывало ногами, согнутыми в коленях, предлагая Псиафу занять позицию между его бедрами.
Торговец прилег рядом, облокотившись и пристально всматриваясь в лицо Кирона.
- Юноша, давай договоримся сразу. Я ни к чему тебя не принуждаю, и не собираюсь делать этого. Но сейчас ты сам пришел и разбудил почтенного человека, - торговец густо хохотнул поводя пальцем по животу Кирона. - Как ты думаешь, каково мне, после твоего ночного нападения?
Муж шутливо ткнул в бок любовника своим твердым фаллосом.
- Я знаю, Псиаф, - прошептал сын Аристонима. - И мне правда очень нравится ощущать тебя... внутри... просто я не уверен, что смогу сдерживаться и не орать на весь дом... - Кирон улыбнулся краешком губ. - И я рад, что на тебя так подействовала моя маленькая игра. Продолжим?..
Юноша взял руку Псиафа, ласкавшую его живот и медленно сместил ее к своему паху.
- Я думаю, мы немного подождем, пока ты не выздоровеешь, - пыхтя эромену в шею, проговорил Псиаф.
Он охватил пальцами полувозбужденный фаллос юноши: все-таки сокровище надо беречь.
Кирон вздохнул.
- Ты хотел воспользоваться моими бедрами. Или у Ганимеда, что привиделся тебе, они были слаще? - Кирон рассмеялся. - Или быть может Зевс хочет поделиться своим нектаром с простым смертным?
Он провел ладонью по коже мужчины, подбираясь к его фаллосу, глядя в глаза и облизываясь.
- Расскажи, что тебе снилось? Что ты делал с Ганимедом?
Псиаф провел тыльной стороной ладони по щеке юноши.
- Ну, - он удобно устроился на спине, и закинул руки за голову, - мне снилось... что я ... - торговец помолчал и скосил глаза на Кирона, - верховный бог Зевс. И нахожусь я на самом что ни на есть божественном пиру... Мда, и скорее не я делал с Ганимедом, а он со мной...
Юноша осторожно улегся рядом с Псиафом и положил ладонь тому на ключицу, чувствуя кончиками пальцев пульс жизни.
- Ну ведь все что тебе снилось - чистая правда, - тихо произнес Кирон, поглаживая кожу. - Интересно, Зевс... любил Ганимеда в облике орла или все же принял человеческое обличие? Наверное, прикосновение перьев очень приятно...
Он почувствовал, как дыхание Псиафа выравнивается и опустил руку к его копью, начав гладить, не желая отпускать назад в царство Морфея не получив достойного удовольствия.
- В детстве у меня был ручной голубь. Он постоянно гадил, и спал на моей голове, тыкаясь перьями в нос, - проворчал Псиаф, накрывая ладонью руку Кирона, ласкающую его фаллос.
Кирон сочувствующе погладил Псиафа по голове, пытаясь сдержать смех.
Пальцами свободной руки мужчина обвел губы юноши.
- Ты - лучше, чем Ганимед, мой мальчик.
Сын Аристонима посмотрел в глаза Псиафа многообещающе и на четвереньках подобрался к его фаллосу. Юноша облизнул губы и накрыл ими головку. Ему стало любопытно: как быстро он сможет довести любовника до вершины Олимпа - и в следующее мгновение он заглотил фаллос до половины и принялся усердно сосать его, плотно охватывая губами и играя языком с дырочкой уретры.
- Стыдно смеяться над почтенным человеком, - нарочито строго, заметив смешинки в глазах юноши, буркнул Псиаф. - Ох... да... ох... все-таки... ох..., - он покраснел от получаемого удовольствия, - надо уважать возраст... ооох....
Кирон поглощал его все больше. В темноте комнаты разносились хлюпающие звуки, будоражащие слух.
Пальцы юноши вцепились в бедра мужчины, словно боялись отпустить или позволить вырваться до того, как он закончит.
Крупная головка фаллоса втыкалась мальчишке в глотку, но он глубоко дышал, пытаясь умалить неприятные ощущения от глубокого проникновения. Ему хотелось доставить удовольствие Псиафу гораздо больше. А потому он из всех сил старался пропустить фаллос поглубже, сильно сосал его,
причмокивая, то и дело сглатывая сочащуюся жидкость.
Он решил не трогать чувствительную мошонку любовника и посмотреть, что у него получиться от игры с одним лишь орудием.
Псиаф глубоко дышал, еле сдерживаясь, чтобы не вцепится зубами в плечо юноши.
Сначала он просто что-то бессвязно шептал, потом начал громко постанывать, не задумываясь, что может разбудить кого-то в доме.
Кирон застонал от упоения звуками.
- Как ты звучишь, мой Зевс...
Головка фаллоса ткнулась ему в горло, заставив замолчать и закрыть глаза, когда он насадился на жезл Псиафа ртом, облизывая его.
Мужчина чувствовал, как старательно сосет его "Ганимед", как урчит, словно зверек, получивший лакомство.
Псиаф выдохнул, слегка двигая бедрами.
- Ох... мой... дорогой... Га.. ох... нимед...
Чувствовать головкой мягкое горло мальчишки было так приятно, что Псиаф усомнился на мгновение, а не спит ли он снова.

В самом конце коридора, в своей комнате, на ложе лежал злой Амикл, которого разбудили эти стоны.
Он и не ожидал, что такое создание может попасться Псиафу. Ему не везло.
И, конечно, Амикл ждал, когда эти вечноголодные любовники наконец отплывут, ведь тогда в доме наступит покой и тишина - и никаких больше воплей посреди ночи.
Он с зубовным скрежетом натянул на голову простынь.

Громко стонущий и сопящий от удовольствия Псиаф почувствовал, что скоро наступит разрядка.
- Мальчик... ох... мальчик... мой... Я уже... скоро...
Кирон и сам стонал от удовольствия. Его собственный фаллос высоко поднялся и, подрагивая, умолял о прикосновении. Но юноша не хотел ничего для себя на этот раз.
Его губы плотно охватили кожицу вокруг основания орудия торговца - ему пришлось потрудиться, чтобы вобрать весь жезл Псиафа: Кирон даже задохнулся, но постарался сдержаться; темные волоски в паху защекотали ему нос, делая задачу сложнее - и медленно двинулись вверх. Юноше хотелось попробовать каждую частичку фаллоса его Зевса, лежавшего перед ним с закатившимися глазами, хватающего ртом воздух и издающего громкие стоны, шепча бессвязно...
Псиаф, почувствовав знакомое сладкое напряжение и буквально ощущая как яйца подтягиваются к паху, мягко убрал изо рта Кирона отвердевший фаллос, который был готов взорваться.
- Погоди, мальчик, - пробормотал муж, хватаясь рукой за мокрый член.
Кирон не скрывал разочарованного стона.
"Ну ничего, - подумал он с легкой грустью. - Ведь будут же еще ночи, когда мне приснится насланный Гекатой сон".
Он облизнул губы, потемневшие и припухшие, от чего ссадины на них тоже стали ярче, и вопросительно посмотрел на мужчину.
Псиаф резко притянул к своему фаллосу руку юноши и привлек Кирона к себе, чтобы впиться долгим благодарным поцелуем в жаждущий рот, пахнущий вкусом его самого.
Ладонь юноши сжала жезл Псиафа сильно и в то же время нежно, и задвигалась по всей его длине, оттягивая кожицу вверх, проводя большим пальцем по сочащейся головке.
Юноша с удовольствием ощущал пульсацию в своем кулаке, которая становилась все яростнее.
Кирону казалось, что от этих звуков и запахов и ощущений и от сводящих с ума губ Псиафа он сам спустит без единого прикосновения к собственному фаллосу.
Псиаф, чувствуя тычущийся в его живот фаллос Кирона, обхватил горячий ствол и, едва совершив движение по его длине дрожащей рукой, громко и хрипло выдохнул, выпуская на покрывало упругую струю белой жидкости.
Кирон всхлипнул и, продолжая массировать фаллос Псиафа, выжимая из него тягучие капли, свободной рукой сжал его ладонь, направляя и задавая быстрый ритм.
Голова юноши запрокинулась, бедра дернулись вперед.
- Псиииааааф... - простонал Кирон и упал на покрывало, изливаясь в руку мужчине и себе на бедро.
- Ох... - выдохнул он, задохнувшись. - Я... так быстро...
Псиаф, пыхтя, продолжал ласкать фаллос Кирона, чувствуя как сила покидает ствол. Потом он приобнял тяжелодышащего мальчишку и, вытирая измазанную руку о покрывало, довольно проворчал:
- А я думал, что у меня яйца взорвутся... Не думаю, что даже, - он приглушил голос, - Зевс испытывал такие божественные ощущения.
Некоторое время Кирон просто лежал с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на губах. Судороги его тела затухали. Он чувствовал сладкую опустошенность и едва ли мог шевелиться.
Он с изумлением в который раз думал о том, что же за человек Псиаф, если может его довести до такого состояния. Он вспоминал, как это бывало с Деоклеем...
- Ганимед, - едва слышно прошептал Кирон спустя долгое время, - был прекраснейшим. Я уверен, что Зевс выбрал лучшее. И наверняка юноша ублажал его так, как никогда не могла Гера, - он улыбнулся еще шире.
Псиаф хмыкнул, поглаживая тело Кирона влажной ладонью. Он подумал, что все последнее время весьма доволен своей частной жизнью. Такого с ним не бывало за последние годы, когда он сидел одинокими ночами за своими сметами или посещал бордели, где все слишком очевидно продавалось. Каждая улыбка и ласковое слово и страстный стон стоили денег.
Зато сейчас торговец довольно ловил себя на мысли, что ему хочется побыстрее оказаться дома, посидеть за ужином с дорогим мальчиком, а потом просыпаться посреди ночи в сладких грезах и упоительных ласках.
- А что Гера, мой дорогой. Гера - это... жена, а Ганимед... любовь. Когда вступишь в свои гражданские права, поймешь разницу между женой и любовью, - прошептал Псиаф.
Муж сладко зевнул:
- Знаешь, мой мальчик, ты меня просто вымотал. Ты такой горячий, что тобой можно обогревать комнату безо всякой жаровни.
Кирон продолжал валяться, запрокинув голову.
- О чем ты говоришь, Псиаф..? Я должен буду жениться? Ох... Ну когда-нибудь... если будет на это время...
Кирон подумал о том, что это входит в его обязанности - продлить род отца и испугался своим мыслям, шепчущим о том, что никого не осталось кроме него. Он никому ничем не обязан. И тут же послышалось хлопанье крыльев.
"Эринии!" - Кирон с трудом преодолел желание втиснуться в Псиафа.
"Я не могу поступить так с предками..!"
"Да и не скоро еще речь об этом зайдет серьезно, мы только-только отправимся в путешествие..."
Кирон устыдился себя. А Псиаф..? У него... нет жены..?
Юноша не стал спрашивать, но покосился на мужчину, пробуждаясь от чувственной неги.
Псиаф скосил глаза в ответ, сложил руки на своем животе и задумался, рассматривая расписной потолок.
- Ты хочешь о чем-то спросить, мой дорогой? - наконец заговорил он.
- Нет, - соврал Кирон и тихонько положил голову на живот любовника.
За окном шумел ветер. Юноша закрыл глаза и увидел волны, вынесшие на берег прекрасную раковину. Прислушайся к ней - и услышишь биение сердца Посейдона...
Раковина раскрылась, а в ней... оказался спящий Псиаф.
Он посапывал во сне и тер одной ногой о другую. Картина была такой забавной, что Кирон прыснул со смеху.
Псиаф, было задремавший, открыл глаза и посмотрел на мальчишку:
- Ты что веселишься? Спать совсем не хочешь, что ли, - муж положил руку на голову эромена и мягко погладил. - Если не можешь уснуть, я спою тебе колыбельную.
Кирон подпер кулаком щеку.
- А расскажи мне какой-нибудь миф? Из тех, что рассказывали тебе в детстве или из тех, что ты с друзьями придумывал у костра после охоты...
Псиаф хмыкнул:
- Ааа, юноша, не хочешь, чтобы я пел... Ну, хорошо, мой дорогой, - торговец деловито взбил подушку, и улегся, наблюдая за Кироном.
- Давным-давно, когда боги еще свободно ходили среди людей, делили с ними кров и трапезу, на одном острове жил был один человек. Он был толстый и некрасивый. Его никто не любил, поэтому он был еще и злой. А по соседству с ним жил прекрасный юноша с глубокими синими глазами и манящими губами.
Злой человек завидовал юноше и строил ему козни.
И вот как-то раз на остров напали пираты. Юноша отправился защищать свой остров и с ним отправился злой человек. Они увидели пиратов, и те, завидя воинов, бросились к ним, крича, что убьют их. Злой человек понял, что не хочет, чтобы юноша погибал. Он взмолился к богам, и те превратили его в большой надежный щит... А суть этой истории в том, что внешность бывает обманчива.
- Я уверен, - сказал Кирон, - что это Гермес, по наущению Эрота решил посадить этих двоих на один остров. Чтобы проверить, бывают ли в злом человеке добрые чувства и способен ли хоть кто-то из людей это понять.
- Ну... - сын Аристонима вздохнул, - тот юноша, конечно, не выстоял против пиратов? и оказался лежащим на земле и укрытым сломанным напополам щитом? Таков конец твоего мифа?
Псиаф погладил щеку любовника и укрыл Кирона покрывалом:
- Нет, мой дорогой. Юноша спас остров от пиратов. И прознав о его мужестве жители острова славили его и воздвигли памятник, на котором юноша был изображен вместе со своим щитом. Потом герой стал путешествовать, сражаясь с негодяями и ворами. И щит всегда был с ним. Юношу узнавали и ждали в селениях и городах, которые стонали от бесчинств. А потом герой исчез... Говорят, - Псиаф хитро посмотрел на Кирона, - Зевс по просьбе Гермеса одарил юношу бессмертием и невидимостью, и он до сих пор живет среди людей и под эгидой своего щита карает за несправедливость.
Глаза Кирона заблестели в темноте, взгляд стал мечтательным и отрешенным. Он взял Псиафа за руку и положил себе на сердце.
- Я всегда буду защищать тебя, клянусь перед лицом бессмертных богов. Чего бы мне это ни стоило. Только я не хочу, чтобы ты был щитом для меня, - добавил он вздохнув. - Лучше уж пусть будет наоборот…
Мужчина добродушно хмыкнул и притянул к себе юношу, касаясь губами носа.
- Если люди - пара, то один для другого всегда щит. Спасибо тебе за клятву, мой бесстрашный мальчик. Я, в свою очередь, хочу поклясться в том, что сделаю всё для твоего счастья.
Кирона окатило горячей волной ликования. Он прижался к Псиафу, обхватил его руками, словно от силы объятия зависела его жизнь, словно мужчина мог растаять подобно утреннему туману, рассеянному лучами Гелиоса.
Ему показалось, что он вернулся в те счастливые дни, когда была жива его мать и отец тратил мгновения, чтобы обнять мальчишку и потрепать по голове. Пальцы Псиафа казались ему подобными отцовским...
Юноша прижался губами к щеке любовника, а потом принялся обцеловывать все его лицо, выдыхая его имя после каждого касания.
Он обрел дом - и жизнь. Злобный недоверчивый голос притих. Раздался лишь звон разбившейся вдребезги черной полированной чаши.
Псиаф, добродушно посмеиваясь, обнял в ответ.
- Юноша, ты избалуешь меня горячими ласками, - он погладил поясницу эромена теплой ладонью. - Давай спать. Завтра у меня тяжелый день. Надо все подготовить перед отбытием. А тебе следует остаться дома и помочь Амиклу: он объяснит твои обязанности в качестве моего помощника, - торговец подмигнул Кирону.
Юноша пожелал Псиафу сладких снов, а сам никак не мог уснуть. В последнее время с ним произошло так много, что, кажется он уже никогда не сможет засыпать спокойно. Сейчас он был рад просто лежать рядом с мужчиной, ставшим так неожиданно по прихоти Судьбы его новой семьей.
"Совсем скоро мы отправимся в плавание..." - Кирон разволновался, представив, сколько ответственности будет он нести, ведь помогать такому человеку, как его возлюбленный, не просто, нужно знать все тонкости, знать чего хочет
покупатель и, конечно, чего хочет сам Псиаф...

Утром сын Аристонима проснулся один и, быстро одевшись, поспешил на поиски Амикла.
Выйдя во двор, юноша позвал к себе пса.
Сев на корточки - он чувствовал себя намного лучше, после заботы Псиафа, - юноша почесал Мыло за ухом.
- Я решил, тебе все же будет лучше здесь, дружок. Я вернусь, и мы снова пойдем охотиться. Я буду помогать Псиафу, а ты помогай Амиклу.
Пес даже приуныл, повесив уши.
За спиной раздались твердые шаги. Управляющий Амикл, уже получивший распоряжение от Псиафа отправить раба к Протею, а затем к Тимандру - предупредить, что Кирона на занятиях не будет, и разъяснить юноше его обязанности.
У Амикла был недовольный невыспавшийся вид.
- Приветствую, Кирон, - устало проговорил он. - Я слышал, что Псиаф уже смирился с присутствием пса в путешествии.
- Я подумал, ему будет лучше здесь... Да и Псиафу будет спокойнее...
Кирон попросил Амикла рассказать ему все как можно подробнее, и они вернулись в дом, где юноша вооружился восковыми табличками и стилусом.
Амикл, устроившись напротив, ознакомил юношу с перечнем товара, который сейчас грузился на корабль и со списком команды.
- И еще. Псиаф не любит, когда неосмотрительно и без повода вмешиваются в его дела. В большинстве случаев он предпочитает все решать сам с его острым нюхом на удачу. Мелкие же дела не должны мешать ему. Тебе придется следить за тем, как прислуживают за столом, в каком состоянии его одежда...
- И в каком состоянии команда и кормчий... - продолжил Кирон, вспомнив свою попойку в порту.
Юноша все старательно записывал, понимая, что придется ему не сладко и, вероятно, он будет уставать так, что не сможет порадовать Псиафа ночами.
Он решил, что будет стараться угождать торговцу во всем. И нужно быть готовым и к перепадам настроения и к взрывам раздражительности - к последствиям усталости.
Теперь юноша понимал, что его положение достаточно надежное и, если и ему достанется, то лишь из-за того, что Гермес ненадолго отвлекся на кого-то еще.
- Спасибо, Амикл! - Кирон тепло поблагодарил мужчину. - Твоя услуга неоценима.
Управляющий наклонил голову, слегка улыбнувшись.
"Неужели завтра в доме станет тихо, и я смогу наконец выспаться", - пронеслось у него в голове.

Окончание в комментах