О Геракле и Иоллае))

[ATG-and-others]

Название: Счастливые дни Геракла
Автор: Masudi
Пейринг: Геракл/Иоллай
Рейтинг: G
Предупреждение: смерть героев и инцест . Иоллай был племянником Геракла по матери (Ификл был его единоутробным братом, причем двойняшкой )
От автора: Как мы все знаем, у любого мифа есть множество вариантов (принимая во внимание количество мифографов и логографов). Есть старый миф, как погиб Эврисфей. Его убил Гилл, старший сын Геракла, но я использовала вариант Пиндара, где убийцей назван именно Иоллай.


Узкими дорожками внутреннего сада небольшого дворца афинского царя Демофонта, сына славного Тесея, шел высокий горбоносый старик в пестром льняном хитоне, опираясь дрожащей рукой на плечо юного круглолицего прислуги.
Он с трудом опустился сухопарым телом на широкую скамью, скрытую в тени стройного кипариса, и вытянул загорелые ноги, обвитые фиолетовыми узлами вен.
-Все, иди, иди, - он отослал лукавого мальчишку взмахом руки прочь, - пусть меня не беспокоят, я хочу отдохнуть.
Мальчишка обрадовано убежал - с дворцовой кухни тянулся манящий запах свежеиспеченного сладкого печенья, и слуга рассчитывал стянуть лакомство. Это было намного лучше, чем прислуживать этому вечно раздраженному старику, про которого в Афинах говорили, что он был возничим, другом и возлюбленным самого бога Геракла.
А старый Иоллай сидел в прохладной тени, глядя на неторопливо заходящее солнце, теряющееся за изломами горных хребтов, и вспоминал свою далекую молодость, сильного и доброго Геракла, которому сын Ификла усердно помогал в свершении его славных и тяжелых деяний. Каждый в Элладе знал, что на эти подвиги - один другого сложнее - его отправлял трусливый Эврисфей, сын Сфенела, царь микенский, которому Геракл был вынужден служить в результате интриг ревнивой Геры.
Сегодня сын Алкмены мог бы гордится им, если был бы рядом. Сегодня Иоллай наконец-то отомстил за все страдания, причиненные Эврисфеем Гераклу и его семье.
После того таинственного облака, унесшего Геракла, стонущего от жгучей боли, с горы Ойты, Гераклиды долго скитались по Греции, преследуемые Сфенелидом, который продолжал люто ненавидеть весь род сына Зевса, даже после того, когда тот покинул мир смертных. Сначала их укрывали трахиняне, потом сам Иоллай приютил их, а потом пришлось всем вместе бежать в Афины, к сыну Тесея, старого друга Геракла. Сын Сфенела не придумал ничего лучшего, как отправить посланников к Демофонту с требованием выдать ему Алкмену и ее внуков.
Тот, конечно же, ответил отказом - для эллина нет большего позора, чем нарушить старинный обычай гостеприимства. И потом, отчаявшиеся Гераклиды умоляли о помощи у алтаря Милосердия. Лучше война, чем попрать законы предков и оскорбить богов, сказал разозленный сын Тесея в ответ на наглые притязания микенцев, напомнив, что именно афиняне первые очистили Геракла от скверны убийства, пронеся над его головой поросенка, чем навсегда связали себя с родом героя.
Эврисфей самонадеянно объявил войну Афинам, собравшись своим грозно сверкающим войском под стенами города дочери Зевса. Афиняне выиграли эту битву, хотя и ценой жизни дочери Геракла, Макарии, которая добровольно принесла себя в жертву ради победы. За что благодарные люди назвали ее именем источник, протекавший близ Марафона.
Микенский царь уже поворачивал свою колесницу, намереваясь покинуть поле проигранной битвы. Завидев это, храбрый Гилл - старший сын Геракла - бросился было за ним на своей биге, но тут старый Иоллай умолил юношу дать возможность ему догнать эту подлую собаку, причинившую столько горя семье друга. И он даже настигнул беглеца при помощи опытного колесничего, который, стоя на полусогнутых ногах, и натянув вожжи, старался догнать убегающего Эврисфея. Иоллай даже разглядел испуганный взгляд через собственное плечо царя каменных Микен. Но старику не хватало сил, чтобы метнуть дротик или копье, чтобы остановить мчащуюся колесницу Сфенелида, и он взмолился к олимпийцам:
-Боги! Верните мне хотя бы ненадолго мою юность и силу, которая помогала богу Гераклу в свершении его подвигов.
И... Две сверкающие звезды спустились с бирюзового неба, и темное облако окутало густым кольцом колесницу. Когда оно рассеялось, то Иоллай стоял юным, сильным, ловкий, с тяжелым копьем в крепкой руке. Совсем как в своей далекой молодости.
-Вот если бы Геракл видел его сегодня, - Иоллай расправил старческие плечи, вспоминая как он догнал сына Сфенела у Скиронидских ворот, как ловко метнул копье, поражая взмыленных лошадей, и как колесница врага опрокинулась, лишенная конской тяги. Он, молодой и прекрасный, ловко спешился из своей биги и кинул на землю убегающего недруга Геракла. Как тот противно верещал, умоляя Иоллая отпустить его, что только ему не предлагал… А сын Ификла, усмехаясь победоносно, крепко связал его и с триумфом отвез в стан афинян.
А там ... Старая мать Геракла, статная женщина, все еще хранившая на лице следы дивной красоты, за которую ее полюбил сам Зевс, невзирая на яростные протесты старшего внука и Демофонта, накинулась на сына Сфенела с гневными воплями, выколола его бесстыжие глаза ткацким челноком, а потом убила его.
-Мать Геракла можно простить, ее добрый сын много страдал по вине Сфенелида.. И она тоже, и дети Геракла. Разве так можно неуважительно относиться к семье бог? Ведь все в Элладе знают, что Геракл не погиб в том страшном костре, сама Афина забрала его на Олимп, - подумал сын Ификла, глядя на заходящее солнце песочного цвета, щуря глаза, слезящиеся от старости.
Иоллай покачал головой, постепенно погружаясь в чуткий сон - какой бы не был человеком, этот трусливый Эврисфей, Демофонт повелел похоронить его достойно. Тело уже омыли, умастили благовониями, накинули белое покрывало, надели венок. Плакальщицы будут сопровождать его последний земной путь. После захода солнца оно будет сожжено по всем правилам у святилища Афины в Паллене и погребено там же. Какой бы ни был подлым Эврисфей, он имеет право на достойное погребение. Его душа не будет носится по земле, мучая живых. Да и не к лицу благородным эллинам дурно отзываться об умерших...
Иоллай клюнул носом, окончательно разомлевший в ласках вечернего тепла.
Рядом послышалось какое-то движение, шелестение уверенных шагов по мягкой земле, покрытой скошенной травой и дурманящим вереском.
-Кто еще? - сварливо вскричал сын Ификла, раздражаясь на то, что его отвлекают от сладостной старческой дремы, и повернулся. Перед ним стоял, добродушно улыбаясь в окладистую бороду, его... Геракл.
-Геракл! - старик привстал, - Геракл! - Иоллай бросился к сыну Зевса, забыв все приличия, который должен был соблюдать смертный в присутствии бога.
Гигант добродушно усмехался, заключая в свои крепкие объятия старика приникающего к его груди. А тот с удивлением смотрел - такой же, такой же, в том же золотом панцире, подаренном Гефестом, в той же шкуре Киферонского льва, пастью которого Геракл всегда пользовался как шлемом и даже с той же дубиной, которую сын Зевса вырубил в Немейском лесу.
-Ты - такой же, - восторженно шептал он, взяв в дрожащие ладони родное лицо Геракла, а спустившийся с Олимпа бог с любовью смотрел на Иоллая и не видел этих многочисленных глубоких морщинок и темных пятен, что бывают только на коже стариков. Он видел перед собой того голубоглазого юношу, что помогал ему в тяжелых подвигах, и который был его верным возничим и возлюбленным всю его смертную жизнь.
-Всемогущий Зевес отдал тебе в жены Гебу? И ты пируешь вместе с олимпийцами? И ты вкушаешь благословенные нектар и амброзию? - закидал наивными человеческими вопросами Иоллай бога.
-Да, да, - снисходительно кивал герой в ответ.
-Ты счастливый! Ты - счастливейший из смертных, Геракл! В смысле из родившихся смертными, - поправился старик, не выпуская из своих узловатых пальцев теплую руку бога.
-Наверное, - пробасил фиванец, пожав широкими плечами.
-Геракл, ты знаешь, я отомстил, отомстил, сегодня я..., - вспомнив о событиях сегодняшнего дня, быстро заговорил старик, - Я отомстил за тебя, мой друг, и за твою семью, которая много претерпела от проклятого Эврисфея, - он гордо вскинул свой острый подбородок.
-Я все знаю, Иоллай. Я все видел. Спасибо тебе, - Геракл накрыл своей большой ладонью морщинистую руку друга.
-Теперь я могу спокойно умереть, друг мой, - прошептал Иоллай, постепенно успокаиваясь, - спасибо богам, что подарили мне такой день. Он - счастливейший в моей жизни. И даже ты пришел ко мне сегодня... - старик, казалось, был готов прослезиться.
-Спи, мой друг, ты устал, твой день был и правда тяжелым, - усаживая его обратно на массивную тисовую скамейку, заботливо произнес Геракл.
А сын Ификла не сводил выцветших глаз со своего любимого.
-А ты не уйдешь, пока я буду отдыхать? - с подозрительностью, свойственной всем старикам, спросил он.
Геракл добродушно посмеялся:
-Нет, Иоллай, нет, юноша.
Старик обрадовано улыбнулся, услышав, что его называют как в далекой юности, с той самой интонаций, с которой его мог называть только один человек в его жизни.
Геракл, прислушиваясь к ровному дыханию Иоллая, обнял его, и старик, счастливо улыбаясь, положил свою седую голову на плечо гиганта, медленно закрывая глаза.
Бог смотрел на смертный мир, в котором он так давно не был. Он с наслаждением вдыхал запах теплой земли, цветущего ячменя и душистой черемухи, слушал, как назойливо стрекотали цикады, и стрекозы трещали своими прозрачно-узорчатыми крылышками, в своем полете над водной рябью.
Геракл почувствовал, как хриплое дыхание рядом постепенно стихло, и рука, крепко сжимавшая огромную ладонь бога, медленно разжалась. Он повернул свою кудрявую голову - уже покинувший этот мир старик сидел, закрыв глаза, продолжая слабо улыбаться. Иоллай давно шел, сопровождаемый крылатым Танатосом в подземное царство Аида, а бог все сидел, рядом со своим верным возлюбленным, который приник к его могучему плечу.
Он продолжал гладить сгорбленную спину старика, ощущая себя совсем как в те далекие времена, когда был смертным - когда они с Иоллаем отдыхали после удачной битвы с Лернейской гидрой. Он сидел и восстанавливал дыхание, держа тяжелую руку на спине любимого, а юноша, приникнув лбом к влажному плечу сына Алкмены, забылся утомленным сном.
Это было так давно. Это было, когда бог был по-настоящему счастлив.