Бек-стори к Чашам Весов

[ATG-and-others]

Название: Тебе некуда идти
Автор:  Masudi
Бета:  Hephaestion
Жанр: ориджинал, бек-стори к Чаши весов
Пейринг: Клистарх/Теллий
Рейтинг: NC-21
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: БДСМ, ИНЦЕСТ


Теллий с трудом разлепил глаза.
Ровный голос доносился до него как будто издалека.
"Дядя" - пронеслось в голове.
Боль охватывала все тело, хватала за горло, не давая дышать, накрывала черной непрозрачной пеленой. Закладывало в ушах, отзывалось в мозгу, темнело в глазах. Саднили ожоги от горячего масла, першило в горле от попавших паховых волосков Псиафа, в доме которого он был сегодня вечером в гостях. Дядя тоже только что щедро выпустил свое густое напряжение в натренированную для этого глотку Теллия, предварительно вдоволь насмотревшись на извивающееся в его ногах тело юноши.
При малейшем движении резко тянуло в заднем проходе, напичканном фруктами и растянутом грубыми толчками больших фаллосов торговца и Клистарха.
Порой Теллий удивлялся фантазиям дяди, а тот изобретал новые звериные забавы с юношеским телом, словно пытался испытать на прочность это красивое гибкое создание, задаваясь вопросом, сколько еще боли сможет вынести племянник. Будто шутя, зажимал в промежности ядовитые жгучие травы, от которой нежная кожа покрывалась белесыми пузырями, и Теллий чуть ли не выл от боли наутро, очнувшись от ночного исступления, вставая и собираясь на свои занятия в гимнасии Тимандра.
А дядя почти любовно прокалывал твердые возбужденные соски Теллия раскаленной иглой, оставляющей красные горящие следы. Он пристально наблюдал, как показываются красные пузыри ожогов. Как выступает темная кровь, натягиваясь каплями, и стекает тоненькими дорожками с тела юноши с вывернутыми посиневшими руками.
А Теллий просил еще. Просто взглядом, благодарно глядя на своего бога, который невозмутимо наблюдал, как по этому прекрасному телу пробегает мелкая дрожь от очередного приступа боли, как оно выгибается крутой дугой, и как изламываются связанные почерневшие руки и ноги.
Теллий давно потерялся в своих ощущениях - то ли за болью следовало наслаждение, то ли наоборот. И чем острее эта боль, тем глубже получаемое удовольствие. Для него эти понятия давно слились в единый комок, в единую смесь сладкого чувства, которое охватывало его всегда, накрывало полностью, лишая всякой воли, когда они оставались с дядей наедине, и тот смотрел на Теллия своим льдистым взглядом. Так Клистарх смотрел только на него, юноша был в этом уверен.
После Теллий сам в долгом отсутствии дяди намеренно причинял себе боль, сильно сжимая мошонку или прижигая молодую золотистую кожу рыжим огнем от масляного светильника. От этого фаллос поднимался, наливаясь тугими струями крови, и юноша, дрожа от нетерпения, быстро хватался за него, судорожно двигая рукой, чтобы поскорее, с криком наслаждения, выплеснуть порцию собственной жидкости на дорогое покрывало.
Как-то Клистарх поймал его за этим занятием, забавляясь, сел напротив и, хищно улыбаясь, заставил Теллия удовлетворять себя снова и снова, наблюдая, как племянник, глядя в глаза фесмофету, выкрикивает при разрядке имя дорогого дяди, брызгая спермой прямо на мозаичный пол. Пока не насытился этим зрелищем, да и сам Теллий взмолился задыхающимся голосом, потому что каждое касание к фаллосу сопровождалось резкой болью, и его возбуждение стало физически невозможным.
Теллий просил остановиться, когда и впрямь уставал, когда руки начинали дрожать от внутреннего напряжения, юноша слабел и понимал, что еще чуть - чуть, и он правда потеряет сознание.

Сейчас дядя держал огромный терракотовый фалл, поднеся его к огню большого изящного светильника.
-Знаешь, я слышал, эти милетцы обжигают такие изделия как-то по особому... И они могут служить долгое время... Ремесленники, - прошептал презрительно он, глядя, как огонь лижет коричнево-рыжую головку олисба. Разведя узловатыми пальцами упругие ягодицы Теллия, стоящего перед фесмофетом на четвереньках, мужчина втолкнул олисб в задний проход юноши.
В первый момент Теллий попытался вывернуться, а потом изогнулся, часто задышал, и подал бедрами навстречу обжигающему движению. Кровь в фаллосе запульсировала сильнее, еще мучительнее. Подержав олисб внутри еще немного, слегка подвигав и поворачивая, чувствуя, как Теллий подается назад своей теплой задницей, касаясь бархатистой кожей руки Клистарха, мужчина резко вынул фалл, причинив новый приступ острой боли. Опытная рука укрепила предмет в резных решетках сундука, стоящего рядом, в специально сделанном отверстии. Дядя без слов схватился за аккуратную мошонку Теллия, подтянув ближе в сундуку.
-Теперь сам, юноша, сам, - ледяным голосом произнес Клистарх, и застыл изваянием, будто готовился выслушать речь обвинителя на очередном заседании суда.
-Дядя... - не выдержал наконец Теллий.
Руки юноши била дрожь, тело свело судорогой.
Клистарх только усмехнулся, жестом приказывая продолжать.
И Теллий стал покорно насаживаться на олисб, чувствуя, как горят внутренности, а боль растянутого прохода отзывается во всем теле, возвращаясь тягучей тошнотой и липким потом. Его начинало мутить от боли, которую он причинял себе собственными движениями.
Юноша, наклонив голову, старательно двигал бедрами, то выпуская из себя, то вновь полностью погружая глиняный фаллос в свой растянутый проход. Стоило Теллию попытаться хоть немного облегчить свое состояние, впуская олисб наполовину, Клистарх холодом обжигающе заскрипел: "Глубже". И юноша, закрывая глаза и проглатывая комок тошноты, подкатывающий к горлу, снова старательно насаживался так, что ему казалось, что каменный конец олисба упирается в желудок.
Клистарх лишь управлял его движениями, приказывая двигаться то быстрее, то медленнее. Иногда вытягивая ногу в дорогом сандалии и пиная болтающуюся мошонку юноши, если ему не нравилось, как Теллий выполнял приказания.
Уже под утро, когда свет начал проникать сквозь ставни, закрывающие небольшие окна дома Клистарха, Теллий опять попросил, задыхаясь:
-Дядя, остановись... Пожалуйста...
Клистарх повернул к себе за подбородок измученное лицо, взглянул на сухие губы, умоляющие прекратить, и согласно кивнул.
-Хорошо, - бесстрастно обронил бесцветным голосом фесмофет.
Он окинул взглядом ослабевшее прекрасное тело, изломы точеных рук, напряженные мускулы ног, и сухо произнес:
-И, Теллий, я совсем забыл выразить свое отношение к твоему неподобающему поведению у Псиафа. Шлюха должна знать своего хозяина. А ты, похоже, забыл.
И, размахнувшись, коротко ударил кулаком в лицо. Рот сразу заполнился липкой солоноватой жидкостью.
Теллий знал, за что бьет бог. И он молчал, зажмурив глаза и закрывая руками голову. Бог бил со знанием дела, стараясь попасть по самым больным частям тела. Он наносил тяжелые удары, упиваясь процессом, всматриваясь, желая угадать, какую степень боли причиняет, и наслаждался следами своего избиения. Разбитые губы, глаза, затекающие от ударов кулаков, появляющиеся ушибы на теле приобретали свой интенсивно-фиолетовый окрас.
Потом, схватив за волосы, Клистарх без слов оттащил вздрагивающего племянника к ложу, где, грубо согнув в коленях ноги обессиленного Теллия и подтянув их к груди юноши, все так же молча изнасиловал его в истерзанный проход, пристально вглядываясь в залитое кровью лицо юноши, словно напоминая ему, кто всегда имел право называться хозяином.
Тот боялся только простонать от боли, причиняемой Клистархом, зная, как это всегда злило дядю, и после нечаянных стонов становилось еще хуже.
Закусив губы, юноша ждал, когда наконец почувствует внутри знакомое ощущение теплоты, потому что после этого боль всегда заканчивалась.
Так было всегда, так было и на этот раз.
Клистарх встал, оправляя задранный дорогой гимантий.
И услышал звуки, похожие на рыдания. Мужчина резко обернулся - он не любил слез.
Теллий, лежа на измятой постели, закрыл лицо почерневшими окровавленными руками и трясся в приступе смеха.
- Почему мой мальчик смеется? - стоя у бронзового умывальника и вытирая влажным полотенцем пах, вяло спросил Клистарх.
-Ты боишься потерять меня, - не ответив на вопрос, выплевывая кровавые и тягучие капли слюны, громко прошептал Теллий.
В глазах дяди мелькнуло что-то, незнакомое Теллию, но быстро исчезло. Он покачал головой.
-Ты и так никуда не денешься. Тебе некуда идти, - и вышел быстрым шагом.
Теллий замер, вытер лицо и посмотрел на испачканную ладонь.
-А я и не собираюсь, - прошептал он, слизнув собственную свернувшуюся кровь с пальцев.