Для Спартанского феста. "Прощание"

[ATG-and-others]

Название: «Прощание»

Автор: Hephaestion

Фэндом: Спарта («300»)

Пэйринг: Командир\Астин

Рейтинг: NC-17

Warning: инцест

От автора: фик написан для спартанского феста, проводимого в сообществе Александр и все-все-все.

Имена Командира и его брата (оригинальный персонаж), а также родовое имя – вымысел автора.





Дядьку Астин знал всегда.

Сколько себя помнил, рядом с суровым отцом всегда видел худощавого черноволосого человека с задорно блестящими угольными глазами. При взгляде на эти смешинки становилось словно теплее, и отец улыбался в усы, улыбалась и мать, с одинаковой любовью глядя на обоих. Похожих, - она говорила: уродились в деда.

Они уходили вместе и приходили вместе, были неразлучны. Подросший смышленый мальчишка узнал как-то раз от взрослых, что они - диас, и прикрывают друг друга в бою.

С той поры Астинос не просто любил своего отца и дядьку, к сыновней любви в детском сердце присоединилась почтительная гордость.

Тем летом Астину исполнялось четырнадцать лет.

Тем летом войско под предводительством царя Леонида выступило на север, чтобы усмирить вечно волнующуюся Мессению. Казалось бы, издавна поверженные и покоренные, мессенцы продолжали доставлять Лаконии множество забот. Две войны, в которых победа оказывалась на стороне Лакедемона, но лишь Арес, собиравший щедрую жатву, знал, сколь трудна она была. Не прекращавшиеся мелкие бунты и более крупные восстания, умалявшие число и так немногочисленных граждан Лаконии...

Отец обнял на прощание мать, строго взглянул на прибежавшего проститься сына, дядька, уходя со двора, улыбнулся, подмигнув вытянувшемуся, почти в рост мужчинам, мальчишке.

Таким он и остался в памяти Астина, потому что больше юноша не видел родича.

Весть пришла вместе с вернувшимся со щитом, но разом почерневшим командиром. В походе против мятежной Мессены его диас пал.

В день прибытия, бывший для одних днем радости, а для других ставший днем скорби, родичи совершили все необходимые возлияния, облегчая павшему путь в царство Аида. Мать со служанками омыли тело, стайку детей, годов шести-семи отроду, послали собрать лавровых и оливковых листьев, коими щедро осыпали мертвого.

Обернув пурпуром, облаченным в который любой лаконец жил и умирал, воина возложили на клинх в передней части дома. Соратники, друзья приходили проститься, родичей, кроме семьи брата, у Клеандра не было - когда-то мор забрал их всех, оставив лишь Хрисанфа.

Ночью, еще до рассвета, скорбная процессия вытянулась к холму, к могилам предков.

Вернувшись, отец ушел в мегарон, выгнав прочь всех. Мать, поставив рядом с ложем онохойю крепкого вина, покинула покой мужа последней, отослав впереди себя прислугу...

И никто не заметил юношу, затаившегося в темноте угла за пологом семейного ложа.

Тускло чадила масляная лампа, рождая сонм теней, ее свет плескался в чаше вина...

Впервые в жизни Астинос видел, как отец плачет.

Мужчина сидел, тяжко облокотясь о край стола, наливал в ликиф и пил. А потом отставлял чашу и вновь невидяще смотрел на пляшущий во тьме огонек.

Астин не знал, сколь много времени прошло.

Мальчик не шевелился, не желая тревожить скорбь отца, он сам не ведал, что заставило его остаться. Может, его влекло желание успокоить, хоть как-то разделить с отцом боль утраты, но сын понимал, что мужчина, заметь он сейчас свидетеля такой слабости, разгневается. И Астинос замирал, сливаясь с серой массой теней, придерживая дыхание, чтобы чуткий слух воина не различил его.

Долго тянулись тяжкие часы. Астинос едва чувствовал занемевшее тело, а отец, казалось, вообще не ведал времени. Лицо его, блестящее влажными полосами в свете лампы, то хмурилось, превращаясь в скорбящую маску, то вдруг разглаживалось, и по губам скользила нежная, даже мечтательная улыбка, коей улыбаются безмятежно дети.

Казалось, протяни Астин руку, и сможет коснуться щеки, тронуть шершавую кожу, так, как сам отец, утешая, трепал его в детстве...

На секунду юноша расслабился, погрузившись в воспоминания. Отец и дядька еще до агогэ частенько играли с ним, вдвоем атакуя пятилетнего мальца на вырезанных из крепкого самшита деревянных мечах. Астинос старательно отбивал удары, преисполненный гордости за то, что может противостоять двум взрослым воинам...

Рука сползла с колена, и чуткое ухо тренированного бойца тут же различило шорох.



- Кто здесь?!



Гневный рык отца заставил юношу замереть. Поняв, что попался, он поднялся на ноги, не пожелав опозорить себя малодушием... И встретил растерянный взгляд Командира.



- Боги... Клеандр, ты?



На мгновение Астинос не понял, о чем говорит отец, едва не заозирался, ища во тьме тень дядьки, явившуюся своему парному. Говаривали, такое бывало - на полях сражений диас достигал столь сильного тождества, что не распадался и за вратами Тартара.

Но отец смотрел на него, смотрел с надеждой в помутневшем от вина взоре... Мать не раз говаривала, сколь похожи они с дядькой - дедовой крови у среднего и младшего Агидов было даже больше, чем у Хрисанфа.

И тогда юноша шагнул вперед, приблизившись к мужчине в колеблющемся свете лампы.



- Я, Хрисанф.



За ту радость, что при этих словах осветила лицо отца, он солгал бы еще раз и самому Зевсу.

Командир протянул руку, жесткая ладонь удивительно бережно тронула подбородок Астина, так, как несколько мгновений назад мыслил сделать сам юноша.

Он готовился встретить слова, но к дальнейшему оказался не готов.

Всегда суровый и бесстрастный муж одним гибким движением тренированного тела смахнул мальчишку, повалившись с ним за полог на ложе.

Стул с грохотом опрокинулся, да так и остался лежать, на столе истекала последними каплями легшая набок пузатая онохойя...

В первую секунду Астин попытался вырваться, но затем понял, что принести страданиям отца столь вероломное разочарование он просто не сможет.

Командир, отуманенный вином и горем, решил, что боги вернули ему парного, вернули, чтобы проститься. И виной тому стало Астиново совсем неуместное сочувствие, заставившее его остаться в покое отца, когда тот никого не пожелал рядом видеть...

Воистину, все мы платим великую цену насмешливым богам за свое непослушание!

...Никого. Кроме Клеандра.



Тело мальчишки, принявшего решение, стало податливым.

Командир перекинул его на живот, стащив и отбросив прочь хламиду, оглаживая шершавыми ладонями гладкую юную плоть. Трогал, будто напиться не мог, щупал жадно. Не знай Астинос, что связывала диас священная, Аресу угодная дружба, да и не будь это его отец, уже навешал наглецу б за такое обхождение... Никого мальчишка еще не подпускал к себе столь близко, хотя были желающие "оказать покровительство".

Но своего парного Астин еще не нашел...



- Ты будто в первый раз, Клеандр.., - в голосе отца Астину почудился упрек, когда юноша невольно вздрогнул в ответ на касание между своих ягодиц.



Он дернул головой, низковато взмуркнул, стремясь сменить по возрасту ломкий голос. Изогнулся, показывая, что доволен и ждет, но лица к отцу не повернул - не представлял, что будет, если сейчас тот выяснит обман.

Широкая ладонь сжала поясницу. Сильное, немного непослушное от обильного возлияния, тело сзади сместилось, мужчина потянулся зачем-то с ложа. Вернувшиеся пальцы стиснули ягодицу, проехались внутрь влагой, тронули узкий вход. Астин постарался расслабиться сколь возможно, пропуская в себя жесткие фаланги сразу двух пальцев. Это оказалось труднее, чем он думал. Воин давил с силой, хотя и старался быть бережным. Вторая ладонь успокаивающе терла поясницу, но растянутая плоть вдруг завыла, заставив мальчишку позабыть о гордости и вцепиться зубами в ворсистое покрывало.

Хрисанф добавил масла, плеснув на пальцы меж ягодиц прямо из киафа, но юноша под ним этого не почувствовал. Он выгнулся поясницей, упершись в постель лбом, темные волосы разметались, скрывая лицо и заглушая нервные вздохи.

Мужчина на мгновение замер, перестав давить, и тут же худое тело перед ним подалось назад, насадившись на пальцы полностью.

Хрисанф замер. Его страстный Клеандр снова был рядом, тогда, когда он уж не чаял увидеться вновь.

Не медля больше, мужчина быстрым движением умастил свой восставший фаллос сверху донизу, пару раз ткнул пальцами внутрь, во все еще тесную дырку, покрутил, проторяя дорогу большему.

Астинос почувствовал, как пальцы ушли, боль на мгновение стихла, оставив лишь жжение, а затем в растянутую задницу протолкнулось навершие внушительного отцова органа. Мальчишка вновь задышал, приподнялся, желая закончить муку и насадиться немедленно, но мужчина придержал узкие бедра, остановив проникновение, будто почувствовав, что парному это по какой-то причине трудно. Несколько бесконечно долгих мгновений Астинос напряженно вздрагивал вокруг пронзившего его орудия, а потом боль вдруг отпустила, и напряжение спало.

Юноша глубоко вздохнул и подался назад, чувствуя тягучее погружение, ощутив кожей живот воина, мошонку, шлепнувшую по заду. Хрисанф поднял его бедра, пристраиваясь удобнее, и тогда Астин ощутил, как фаллос внутри ткнулся в нечто, отчего перед глазами возникло вдруг звездное небо, колени затряслись, и юноша ахнул, как не вскрикивал никогда от боли. Его собственный член, до этого не подававший признаков жизни, вдруг распрямился, наливаясь горячей кровью. Рука скользнула по животу Астина, Хрисанф обхватил всей ладонью оживший фаллос, не давая ему опасть, крепко провел вверх-вниз, сжимая, обводя большим пальцем навершие. Его бедра двинулись сильнее, вбивая ствол глубже, вновь заставляя мальчишку увидеть звезды, назад, и снова внутрь. Через несколько таких рывков внутри и движений руки на фаллосе Астинос забыл о боли, он насаживался на окаменевшую плоть воина, поскуливая уже от острого наслаждения, ладонь отца ощущалась совсем иначе, чем когда мальчишка ласкал себя сам. Она была властной, вела, контролируя его ощущения, в то время как бедра подпрыгивали от мощных толчков поглощенного страстью мужа.

"Вот так угодно богам" - подумалось Астину за мгновение до того, как требовательная рука сорвала юношу в экстаз и его фаллос излился, забрызгав белым ладонь мужчины и сбитое покрывало под двумя телами.

Парный над ним излился следом, ощутив содрогающееся худое

тело, подобно зверю вцепившись зубами в плечо юноши...

Астин оглушенно замер, ощущая тяжело навалившееся сверху расслабленное тело Хрисанфа, тот скатился вбок, освобождая подмятого мальчишку, крепко обхватил рукой его плечи.

Некоторое время сын слушал глубокое дыхание отца, подобно морской губке впитывая его умиротворение, щекой ощущая ровное биение упокоенного сердца, и вскоре юноша и муж, утомленные страстью, уже крепко спали.

Астинос очнулся, когда первые лучи Гелиоса тронули склон Тайгета и осветили мегарон. Отец спал, разметавшись на ложе, хранящем следы двоих, бывших одним.

Юноша бесшумно поднялся с постели, завернулся в хламиду и выскользнул прочь.



Когда Астинос вновь решился вернуться к мегарону, полог у входа был откинут, а помещение пустовало, лишь тускло тлели угли в очаге.

Отца он увидел на холме, куда еще вчера отнесли ушедшего к предкам Клеандра.

Хрисанф совершил возлияние и развеял над погребением, где земля была еще свежей, горсть пшеницы, воссоединяя покойного с матерью землей Деметрой…. А потом долго стоял, глядя в сторону круч величественного Тайгета. Астин видел, как губы командира шевелились, словно он говорил с кем-то, видимым лишь ему одному.

Наконец, повернувшись, отец пошел вниз, навстречу стоящему у подножия холма юноше.

Астинос замер подобно вытянувшемуся в столб изваянию, ожидавшему решения своей участи. Если отец, увидев его, узнает, вспомнит все, что произошло ночью, он не простит никогда.

Хрисанф подошел к сыну. Тот ждал, бледнея, волнуясь. Он любил дядьку, иногда командиру казалось даже, что Клеандр лучше находит с мальцом общий язык, но Хрисанф был далек от ревности. Они были такие похожие, и сейчас словно оживший брат ждал его у холма, так напоминал его неожиданно вытянувшийся темноволосый мальчишка…. Сын совсем вырос. Скоро и у него будет парный.

А может быть, уже есть. Неожиданно Хрисанф заметил на смуглом юношеском плече следы укуса - отметину страсти.

Командир улыбнулся, как дядька раньше, подмигнул опешившему Астиносу, потрепав юношу по щеке.

"Жизнь продолжается. Лишь бы человек был хороший" - подумал муж и ощутил, как эхо отозвалось в душе, и ласковый ветер с холма тронул в ответ щеку, - "Да, Клеандр?.."