Ещё раз про любовь

[ATG-and-others]

Уважаемые члены Сообщества! Мне было так приятно, когда Вы снисходительно отнеслись к моему графоманству, что был написан как бы сиквел к "Любви и ненависти", только абсолютно для чтения детям на ночь - без всяких грубостев и жестокостев. Задумывалось написать о том, что Александр, без сомнения, на чашу весов за исполнение своей цели без всяких колебаний положил жизнь. Но что-то растеклось всё, в общем рассказ получился о другом. Хочу заметить, что за неимением свободного времени, вещь до ума не доведется, так что если кому-то понравится идея и захочется написать по ней что-то свое - без претензий.

Кому интересно

ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ.

Он стоял и смотрел в закатное небо. Никто не смел, потревожить его одиночество.

Полководец… Царь… Божество….

***

Любой из солдат его армии мечтал бы знать, о чём думает сейчас Великий Александр. Воины были уверены – в такие моменты их предводитель, соратник, бесстрашный воин и непревзойденный стратег видит перед собой дорогу, ведущую к новым жестоким сражениям и триумфальным победам, к покоренным землям и покорным женщинам, богатой добыче и немеркнущей славе.

Только вера в Александра, в его талант полководца, избранность и удачу, обещающую безусловный успех любых его начинаний, придавала воинам силы, преодолевая усталость, боль и тяжесть ран, скорбь о потерянных друзьях, следовать за великим царем в его походе.

Только любовь к Александру заставила бы каждого отдать жизнь за него: не за царя, за воина, прошедшего с ними долгий путь, сражавшегося плечом к плечу столько раз, что не перечтешь, и спасшему многим жизнь не только даром стратега, но и своим мечом.

***

Ещё больше хотел бы проникнуть в мысли царя Багоас. Хотя и он не сомневался в верности своих ревнивых догадок. Гефестион! Мысли о ком ещё могут заставить Александра стоять столбом у палатки и неотрывно глядеть в вечереющее небо. Что, кроме любимых глаз, может напомнить этот беспрерывно меняющий цвет небосвод. Глаза хилиарха действительно могут в секунду стать из безмятежных жемчужно-серых - предгрозовыми, почти лиловыми. Когда взгляд Гефестиона так темнел, Багоас, несмотря на свою близость к Великому царю, старался найти себе срочное дело.

Но сейчас, когда Гефестиона не было рядом с Александром, Багоас мечтал, как мог бы приготовить царя ко сну, помочь ему расслабить напряженные мышцы, прогнать прочь печальные мысли, подстроиться под его желания. Выполнение этих неприхотливых желаний – и есть высшее наслаждение для несчастного влюбленного мальчика, главная награда, которую дарит ему жизнь в обмен на отнятое. А после – лежать рядом с уснувшим Александром, вдыхать его запах, осторожно, едва касаясь, проводить тонкими пальцами по грубым узлам заживших шрамов, боясь разбудить, касаться губами золотистых прядей волос. Прислушиваться к почти беззвучному дыханию, стараться не уснуть, чтобы продлить это счастье безраздельного владения любимым.

Но царь не торопится в палатку, возле которой ждет его верный Багоас, стоит уже битый час и смотрит в небо. А потом вернется к себе, и будет ходить из угла в угол, и так до рассвета. Кому, как не Багоасу знать, какими часто бывают ночи царя!

***

Роксана хорошо понимала: Александр думает о чём и о ком угодно, только не о ней. Зато она думает о нем почти беспрерывно.

И чем дольше длится их несчастный брак, тем более желанным становится ненавистный прежде муж.

И всё чаще просыпается она с криком страсти по ночам, понимая, что это всего лишь очередной сон, всё сильнее тоскует она по его властным рукам, умелым пальцам, заставлявшим Роксану, забыв о гордости, сначала выгибаться и стонать, а потом и кричать в голос, не заботясь о том, что кто-то услышит её в ночи. Тоскует по всегда горячему телу, прижавшись к которому, сама словно впитывала огонь, не гаснущий, а лишь разгорающийся от каждого движения мужа в ней. Тоскует по нежным поцелуям, по шепоту малопонятных ласковых слов, по усталым глазам, в которых желание зажигало звезды.

И пусть по-прежнему рвет душу злыми когтями ревность к ненавидимому Гефестиону и презираемому Багоасу, ради света этих желанных звезд готова Роксана на любое унижение. Лишь бы приходил к ней… Был с ней… Хоть иногда… Но царь обходит шатер жены стороной; появляясь с ней на приемах и праздниках, не спешит разделить ложе с женщиной, измученной нежданной любовью к собственному мужу.

***

Александр всё смотрел и смотрел в небо. Его взгляд провожал облака, покорно спешащие к закатному горизонту; и мысли были так же далеки от всего, что его окружало, как эта линия, у которой они расплавлялись в солнечных лучах.

Он думал о годах, прошедших так быстро, словно водою впитавшихся в жаркий пустынный песок.

Он вспоминал, каким был наивным и неопытным, как жадно учился всему, чему удавалось.

Он почти наперечет помнил свои ошибки и промахи, неточные удары и неверные расчеты. Вспоминал лица ушедших друзей и убитых врагов.

Он ни о чем не жалел, ни в чем не раскаивался. Александр знал наверное – всё, что бы он ни делал, было для него единственно возможным.

Он не грустил о потерях: жалел лишь, что не смог предотвратить многие из них. Счета, предъявляемые себе, были им оплачены по самой высокой ставке.

Он видел перед собою, словно на ладони, всю огромную, созданную его завоеваниями Империю. Великой цели принес он в жертву не горы золота и не умерщвленных на алтаре животных. Задумав объединить весь мир Великой державой, он отдал на это свою жизнь. Без всякой уверенности в признании и благодарности потомков, без раздумий о великой цене, которую придется платить, Александр встал на дорогу, зовущую его вперед. Много нашел он в пути. Став Великим завоевателем, он удостоился почестей, которые вряд ли оказывались до него кому-нибудь из смертных. Несчетны его богатства. Завистники, враги… Их козни не станут препятствием в достижении цели его жизни. Он сомнет их, как делал уже не раз. Его окружают друзья, проверенные годами битв и лишений.

Он просто очень устал. Юным, полным сил и надежд начинал он свой Великий путь. Но жизнь за каждую победу испрашивала по счету и получала сполна. Конечно, в молодом теле, пусть и израненном, ещё достаточно сил. Но душа просит пощады, отдыха, чуточку счастья и тепла для себя.

Он очень устал…

***

Рука легла на плечо Александра. Он не вздрогнул, не оглянулся. Он знал, что лишь один человек посмел бы нарушить царское уединение.

- Александр, ты хочешь превратиться в собственную статую? В лагере уже гадают, не начнется ли новый поход уже завтра , – Гефестион улыбался, глядя в усталые глаза друга.

- Я не могу идти дальше, наверное, я оказался слишком слаб для того, что задумал, Гефестион. – Только ему Александр мог признаться в своих сомнениях, усталости, ошибках.

- Это неправда, Александр. Ты просто устал. Но даже Богам на Олимпе нужен отдых. Идем, я расскажу тебе, как можно легко преодолеть усталость тела и воспрять духом. Ну, а если слов будет недостаточно, то и покажу. Поверь, Александр, это совсем просто.

Не прекращая говорить, Гефестион увлек друга в палатку. На задернутый полог палатки с тоскою смотрела Роксана, с безысходностью - Багоас, с завистью – стража. Только Александр и Гефестион не чувствовали этого. Ничто не смогло бы сейчас разделить эти два соединившихся тела, две слившиеся души.

***

- Почему я не чувствую сегодня печали? – Александр, приподнявшись на локте, вопросительно посмотрел другу в глаза.

- Это любовь. Это просто любовь, Александр, - обняв, Гефестион притянул его к себе. – Спи, мой царь, завтра ты будешь снова полон сил и планов. Спи, не думай ни о чем, я буду рядом, всегда, всегда.

А после долго смотрел на уснувшего в его объятиях друга, любовника, царя, половину своего сердца, души, всей своей жизни. Вглядывался в лицо, ставшее во сне совсем юным, ведь при скупом свете не видно скорбных морщинок у рта и переносицы. Прежде чем уснуть самому, повторил едва слышно: «Это наша любовь, Александр. Только любовь».