[ATG-and-others]

Hephaestion одобрил, значит, можно выкладывать:

Автор: Tounezz ([e-mail])

Фэндом: Ориджинал по мотивам фильма «Александр»

Название: Семь покровов

Пэйринг: Клит/Кассандр (упоминается), Кассандр/оригинальный персонаж

Рейтинг: NC-17

Комментарии: не читала умных книжек, плохо представляю себе эпоху, словом, я не я и корова не моя.

Оправдания: температура, «История для блондинок» под боком



«Я спрятал свою истину за семью печатями и сорока замками, чтобы злое стадо людей не использовало эту истину во имя зла»

Омар Хайям



Наверно, я некрасив. Отец мой явно не был македонцем: у меня смуглая кожа, темные глаза и волосы. И я всего лишь слуга, незаметный, с вечно склоненной головой. Никто.

Пятнадцати лет меня отдали в услужение моему высокородному господину, которому тогда сравнялось шестнадцать. Накануне его возвращения из Миезы, где он постигал науки, меня привели в дом его отца, генерала Антипатра, приближенного царя Филиппа. С любопытством и страхом ожидал я появления моего господина: говорили, что у него непростой нрав, что он жесток и ни к кому не имеет жалости и что мне не следует проявлять своеволие, а всегда терпеливо и точно выполнять все его пожелания.

Пастух Дион, приютивший меня, был рад избавиться от выросшего подкидыша: ведь никому не нужен лишний рот, а у него была большая семья. В последнее время старик все время ворчал, что от меня мало проку, и когда отец моего господина по случайности оказался в его доме, тот принялся так меня расхваливать, что Антипатр, который давно хотел взять слугу для своего сына, купил меня, а слуги в его доме обучили меня всему, что мне следовало знать.



Ранним утром мой господин явился в отчий дом. Сидя в общей комнате с остальными юношами-прислужниками, я слышал топот коней и приветственные возгласы. Наконец, позвали меня. До смерти напуганный мыслями о безжалостном чудовище, как мне описали господина, я вошел в большую залу и... увидел самое прекрасное создание на свете! Господин мой был высок, строен, как молодое деревце, а такого красивого лица я не видел даже у статуй богов: высокие скулы, глаза цвета неба и моря, встретившихся на краю нашего мира, чистая золотистая кожа и пленительные уста, алые и спелые.

- Кассандр, это Клеон, он будет твоим слугой.

Голос Антипатра вывел меня из оцепенения. господин обратил на меня взгляд, и в этот миг я мечтал лишь об одном: пасть перед ним на колени и целовать его ноги, его божественныее ступни, на которых даже дорожная пыль казалась золотым песком...

- Это значит, что этот немытый мальчишка будет всюду таскаться за мной?- насмешливо произнес Кассандр.

Меня не обидели его слова. Я видел, что он хочет только подразнить своего отца.

- Я хочу, чтобы кто-то постоянно находился возле тебя, надежный человек, которого я сам выбрал. А теперь, во имя Зевса, отправляйся к себе и прими ванну - ты весь в грязи.

Я бросился готовить ванну для моего господина: наполнил ее горячей водой и добавил каплю душистого масла, как меня учили. Он вошел в купальню, на ходу снимая дорожную одежду и бросая ее прямо на каменный пол. Мое сердце бешено колотилось, я не смел взглянуть на его обнаженное тело и опустил голову. С трепетом принялся я омывать его плечи, грудь и спину, замирая от восторга, что мне дозволено касаться его. Господин не обращал на меня никакого внимания, лишь скупо поблагодарил и отправился спать, ведь он всю ночь проскакал верхом и был очень утомлен.



С того дня я неотлучно находился при Кассандре. Мало кто знал его как я и никто так не понимал и не любил, как его недостойный слуга. Люди при первой встрече пленяись его красотой, но он умел отпугнуть их злобными и насмешливыми речами и грубым обращением. Он любил бывать один, но в то же время нуждался в добрых друзьях, которых у него никогда не было. Он был несчастен, и мне порой казалось, будто что-то сидит в нем и разъедает его душу, делает его жестоким, холодным и непокорным против его воли и желания. Но я полюбил в нем и это. Очень редко я видел на его лице искреннюю улыбку, и в эти моменты он был невыразимо прекрасен, а я - безмерно счастлив.

Он был моим божеством, и одному ему я возносил молитвы.



Вскоре после убийства царя Филиппа было устроено празднество - сын его, Александр, заступал на трон македонского царя. Мой господин входил в круг ближайших товарищей Александра, но, как уже было сказано, никто из них не был ему другом. Несколько раз мне доводилось прислуживать Александру, когда он был гостем моего господина, и всякий раз я чувствовал, что Кассандра волнует его присутствие - он становился еще более резким и язвительным, чем обычно.

И на том пиршестве господин мой был мрачен, мало с кем раговаривал и угрюмо прихлебывал вино. Ближе к рассвету мне удалось увести его - его отец не одобрял пьянства, хоть сам не всегда был умерен в этом.

Но и в свох покоях Кассандр не пожелал лечь спать, а потребовал еще вина. Я уговаривал его не пить больше, но это его только раззадоривало. Он кликнул Диодора, старейшего из слуг своего отца, и велел ему принести и открыть новый бочонок. На меня господин разозлился за мое непослушание и выслал из своей комнаты. Не желая покидать его, я уселся на пол у порога. Старик Диодор прошел мимо меня. креняст под тяжестью совсем небольшого бочонка, и прикрыл за собой дверь.

Я вмиг похолодел: я вспомнил, что это был за бочонок!

Когда в доме Антипатра готовились к дионисиям, было принесено много вина. Слуги таскали его в кладовую, куда меня как раз послал мой господин. Диодор, которому нужно было отлучиться, попросил меня сосчитать все (старик был добр ко мне и выучил счету) запереть кладовую. Но когда я уже собирался закрыть дверь, появилась женщина, несущая этот бочонок, и поставила его среди других. На ее голве был платок, в который она плотно куталась, и я не видел ее лица, но мелькнувшие на миг глаза были глазами ядовитой змеи. Необъяснимй страх завладел мной.

- Откуда это вино?- спросил я.

Женщина молчала.

- Кто ты?

Она заторопилась к выходу и выскочила за дверь. Я погнался за ней:

- Вернись!

- Клеон, тебе ничего нельзя доверить!- откуда ни возьмись передо мной возник Диодор и схватил меня за руку. Женщина тем временем благополучно скрылась.

- Диодор, какая-то странная женщина! Она принесла вино, закрывала лицо и не отвечала на вопросы! Надо поймать ее!

- Везде-то тебе мерещатся враги! Ну и что, что не отвечала? Может, бедняжка немая? Или безобразна, вот и лицо скрывает...

Старик убедил меня тогда, что все в порядке. Но сейчас у меня снова появилось предчувствие опасности. Я не мог позволить моему господину выпить это вино!

Я ворвался в его покои. Кассандр готов был испить из чаши, которую держал в руках.

- Господин, не пейте этого вина!

- Что, Клеон, ты приберег его для себя?- рассмеялся он.

- Молю, позвольте мне попробовать его первым!

- Ты совсем обнаглел, мальчишка!- воскликнул он гневно.

Я с силой отобрал у него чашу и сделал глоток. Вкус был тяжелый и пряный.

- Ну как тебе хозяйское вино?- вопросил мой господин,- Гляди, Диодор, он пьян от одного глотка!

И правда, голова моя закружилась, мне стало трудно дышать. Я задыхался.

- Клеон, да что с тобой? Неужто оно такое крепкое?- хохотал Диодор.

Я пошатнулся и упал. Подполз к Кассандру и обхватил его колени руками:

- Не гневайся,- прошептал я,- Я люблю тебя, мой господин,- и провалился в темноту.



Я очнулся от резкого запаха, вырывающего из бессознательности. С трудом открыв глаза, я увидел склоненное лицо. Очертания предметов расплывались, голоса звучали как издалека. Лекарь напоил меня каким-то отваром, и меня вырвало. Когда мучительные спазмы прекратились, я понял, что лежу в постели моего господина, а сам он стоит рядом.

- Это и правда яд, мальчик не ошибся,- произнес лекарь. Мой господин заплатил ему и велел молчать обо всем. Тот удалился, и мы остались одни.

Кассандр смотрел на меня, не говоря ни слова, своими прекрасными голубыми глазами, и я готов был умереть за него еще множество раз…

- Спасибо,- молвил он наконец,- Спасибо тебе, Клеон. Отдыхай.

Он накрыл меня еще одним одеялом (я так дрожал, что зубы клацали) и ушел.

Никто никогда не узнал об этой истории.



Иногда я думал, что мне лучше было умереть от глотка отравленного вина… Вскоре я выздоровел и смог отправиться в военный поход в Персию с моим господином. Он стал ко мне уважителен и благодушен, и я еще сильнее, невыносимее полюбил его. Он мог бы быть со мной жесток, как сто тысяч змеиных жал, и все равно не смог бы уничтожить эту любовь.

Я возмужал, и мне требовался любовник, однако я не мог коснуться ни женщины, ни мужчины (хоть многие находили меня привлекательным). Это было бы изменой Кассандру. Его же подобные мысли не мучили, и часто красивые юноши оставались на ночь в его шатре. А я уходил в глубь лагеря, чтобы не тревожить их. Почти каждый раз я видел царя и его возлюбленного друга Гефестиона. Александр участливо говорил с воинами, как с равными себе, а когда он и Гефестион смотрели друг на друга, их лица светились любовью. О, боги, как я им завидовал!

Накануне важного сражения при деревушке Гавгамелы я вернулся в шатер моего господина раньше обычного, чтобы наутро быть готовым служить ему. Каждый раз перед битвой я боялся, что его могут ранить или убить, и мечтал, подобно Патроклу, облачиться в его доспехи и биться вместо него. Но увы, меня никоим образом нельзя принять за Кассандра и я не обучен ратному делу.

…Едва я приблизился к шатру, как услышал сладострастные стоны. Я не ожидал, что в ночь перед битвой он будет предавться любовным утехам, и сперва хотел уйти, но эти звуки страсти и удовольствия заворожили меня. Пара секунд внутренней борьбы – и я приподнял полу шатра.

Обычно любовниками Кассанжра были молодые мальчики семнадцати-восемнадцати лет, но в ту ночь с ним был могучий взрослый мужчина – Клит, сын кормилицы Александра, служивший еще при Филиппе. Они расположились так, чтобы видеть друг друга. Мой господин лежал на спине, раскинув ноги и вцепившись руками в покрывала, а Клит двигался на нем, каждым рывком вызывая у него стон. Мускулистый торс прославленного воина лоснился от пота. Он приподнял одну ногу Кассандра, другую и водрузил их на свои плечи. Время от времени Клит целовал и посасывал пальцы на его ногах, и тогда Кассандр вытягивался струной от нестерпимого наслаждения и вскрикивал.

Видя своего гордого, благородного господина таким покорным, я не верил своим глазам. Он ловил каждое движение любовника. Я не мог оторваться от этого зрелища и в то же время испытывал сыд за то, что подглядываю за хозяином! Но едва я прикрыл глаза, как мне предстаилось, что это я на месте Клита.

Мой и без того напряженный фаллос стал будто каменный. Я вскочил и побежал прочь из лагеря, мчался, пока не выбежал за его пределы. Упал в траву и зарылся в нее лицом, как мечтал зарыться в блестящие и густые волосы Кассандра, и заплакал так горько, ккак не плакал даже ребенком. Я рыдал и терзал свою плоть рукой, вырывал стебли травы и проклинал ьогов, сделавших меня недостойным того, кого я любил.



Мой господин вернулся из боя целым и невридимым. Царь Дарий бежал с поля боя, и вскоре наши войска вступили в завоеванную столицу. О, Вавилон! Как он восхитительно прекрасен! Это был совершенно другой мир, таинственный и притягательный. Странные кушанья, яркая одежда и тяжелые украшения, затейливая лепка, украшающая дворец Дария и черноокие красавицы с браслетами на ногах и сверкающими каменьями в пупках. Мой господин с усмешкой следил за тем, как его товарищи, словно дети, восторгаются всеми этими диковинными вещами, ноя видел, что ему этот щедрый на краски мир также пришелся по душе.

Царю же так нравилось в Вавилоне, что он даже взял себе в услужение красивого мальчика из гарема Дария. Его звали Багоас, и вскоре он полюбил своего хозяина так же как и я – Кассандра, стало быть, его ждала та же жалкая участь…

Среди персов я почитался красавцем. Как и я, они черноволосы и темноглазы, но из-за жирной пищи их мужчины часто становятся тучными. Я же, выросший на простой пище, а в детстве, бывало, и голодавший, строен.

- Наверно, твой отец был персом, Клеон,- сказал как-то Кассандр в шутку.

Через несколько месяцев отряды Александра настигли Дария – его убили и выдали македонцам собственные подданные. Наши военачальники наслаждались победой и всеми ее дарами, но царь мечтаал двигаться дальше, и вот наши войска покинули Вавилон.

Мы снова зажили походной жизнью. Одна за другой сдавались земли, подвластные Персии, вплоть до реки Инд.



Однажды во время стоянки где-то близ Согдианны мой господин внезапно слег, отведав любимого лакомства царя – фруктов и ягод, перемешанных со льдом. Он метался в жару, а я поил его лекарством из чаши. Кассандр уснул, и врач сказал, что скоро он будет здоров. Я не отходил от него даже чтобы поесть, тихо молился и смачивал его лоб прохладной водой. Стемнело, но лагерь не затихал. Кто-то запел, воины жарили на огне мясо и переговаривались.

Кассандр открыл глаза и чуть улыбнулся, увидев меня:

- Клеон… Я долго спал?

- С полудня, мой господин. Как вы себя чувствуете?

- Хорошо. Только голоден.

Я сорвался с места и принес ему блюдо вареной козлятины и овощей. От запаха мяса у меня потекли слюнки. Это не укрылось от моего господина.

- Ты ведь тоже голоден, Клеон! Вот, поешь. Мясо такое нежное,- он протянул мне кусок, как хозяин угощает любимого своего пса. И я, верный пес, схватил его с ладони Кассандра прямо зубами, губами коснувшись его кожи.

Мясо и вправду было нежным и сочным. Мой желудок благодарно принял дар. Кассандр доел и ополоснул руки.

- Уже вечер,- тихо произнес он.

- Ложитесь, господин. Вам надо набраться сил.

Кассандр послушно лег, а я уселся неподалеку. Он заворочался, укрылся еще одним покрывалом и съежился под ним.

- Какие здесь холодные ночи,- сказал он,- Мне никак не согреться. Я молчал.

- Клеон,- позвал он,- ложись со мной, я совсем продрог…

Мне показалось, что я ослышался. Мой господин просит меня разделить с ним постель?

- Ну же, Клеон!

Я забрался под покрывало и испуганно замер, ведь Кассандр был без одежды. Он пододвинулся поближе, дотронулся до моей руки:

- Какой ты горячий, Клеон, с тобой не страшен холод,- и скользнул в мои объятия. На мне была лишь тонкая туника, и я чувствовал все его тело. Но оно не было холодным. Даже ступни, которые гладили теперь мои икры…

- Господин…- начал было я, но Кассандр накрыл мои губы пальцами:

- Клеон, только скажи, что ты этого не хочешь, только скажи…

Его прекрасные губы с нежной кожей коснулись моих, и его язык завладел моим ртом. Что он творил со мною! Мгновенно возбудившись, я повалил его на спину и принялся целовать, набирал полные горсти его волос и терся о них щекой, шептал ему на ухо какие-то неуклюжие слова любви. Он лишь тихо смеялся и выгибал шею, подставляя ее моим губам.

Я слизывал ароматные капельки пота у него под мышками, обволакивал по очереди языком его соски, и Кассандр, мой любимый, повелитель моего сердца, мурлыкал, как довольная кошка, ловил мои пальцы и целовал их. Нам стало жарко под кучей покрывал, и я сбросил их и полностью разделся. В свете свечи я с удовольствием разглядывал Кассандра, впервые не украдкой, не случайно, но столь же жадно. Его красивый, затвердевший и увеличившийся фаллос был подобен нераспустившемуся цветку, и я поцеловал его.

- О-о-о, простонал мой господин.

Я провел языком по стеблю, обхватил губами бутон и стал его облизывать. Одну руку Кассандр положил мне на затылок, другой гладил мои волосы. Сердце мое бешено колотилось, пока я неумело ласкал его ртом.

- Пожалуйста, Клеон,- он нетерпеливо задвигал бедрами,- Возьми меня! Клеон!

Он повторял мое имя и высоко поднимал бедра. Я отпустил его, и он перевернулся на живот, встал, упираясь на колени и ладони, и изогнулся всем телом так, что я глухо застонал от желания обладать им. Маленькие круглые ягодицы призывно двигались, и я приник к ним губами и долго целовал, потом раздвинул их и языком стал ласкать вход, неглубоко проникнув внутрь. Кассандр часто задышал и его бедра снова непроизвольно двинулись:

- Клеон, любимый!

Его слова слова раздавались в моей голове, как горы передразнивают голоса людей…

Он нащупал лежащий рядом кожух, вытащил из него закупоренный фиал и протянул мне. Вылил немного душистого масла на пальцы, я слегка надавил на его вход, и он раскрылся, впуская мой палец. Я обильно смазал его внутри и, замирая от счастья, проник в него, медленно, осторожно, боясь причинить ему боль неловким движением. И вотя весь был в нем, ощущая восхитительный жар и узость. Я склонился к Кассандру и поцеловал его плечо. Я спрашивал, не больно ли ему, и он отвечал, что я с ним нежен. Я задвигался в нем, покрывая поцелуями его спину, лаская рукой его плоть. Он изгибался подо мной, дрожал, и стоны вырывались из его рта. Вдруг он вскрикнул, застыл и в следующую секунду семя оросило мою ладонь. Его анус сокращался, сжимая меня, и я со стоном излился в него. Мы упали на постель, я на него. Когда его дыхание выровнялось, он обнял меня и стал целовать, расположившись у меня на груди.



- Я полюбил тебя с нашей первой встречи… Прежде такого со мной не бывало, и мне стало страшно. Я был с тобой груб, изводил капризами – я пытался убить любовь, думая, что мне недостойно любить раба, но она лишь крепла день ото дня… Когда ты вместо меня выпил то отравленное вино, я едва не лишился рассудка при мысли, что потеряю тебя. Тогда я понял, что это я недостоин тебя. Каждую ночь в походе я проводил с новым любовником, плотскими утехами пытаясь заглушить тоску. Я не мог заставить тебя лечь со мной, хоть это и было в моей власти. Если бы сегодня ты отверг меня, я сослался бы на жар и бред… Так что ты скажешь, Клеон?

- Что я скажу,- пьяный от счастья, я прижал его к себе,- Кассандр, любовь моя, мой бог, в тебе вся моя жизнь и нет никого, кто был бы мне дороже!



Утром, когда я только открыл глаза, полы шатра зашевелились, и кто-то вошел. Это был Багоас, видно, царь послал его справится о здоровье моего господина.Его глаза округлились, когда он увидел нас, лежащих вместе.

Смутившись, я вскочил на ноги, абсолютно голый. Мальчик взглянул на меня и изумленно ахнул, попятился и выбежал вон. Я хотел было догнать его, но тут проснулся Кассандр и позвал меня:

- Что случилось?

Я рассказал ему об утреннем госте и добавил:

- Боюсь, он расскажет обо всем своему хозяину.

- Ну, это только подтвердит слух о том, как я распутен,- Кассандр поднялся и грациозно потянулся.

- Как вы себя чувствуете?

- Я здоров… Но мне казалось, что ночью ты звал меня иначе.

Он приблизился ко мне и заключил в объятия.

- Я буду звать тебя, как ты пожелаешь,- прошептал я.

- Что это? Я раньше не замечал,- он опустился передо мной на колени и провел пальцами по родимому пятну в форме треугольника на моем бедре.

- Родимое пятно. Раньше я стеснялся его,- признался я.

- Напрасно. Это очень красиво,- и он поцеловал меня в этом месте.



…Багоас потом все же объяснил, что его так удивило во мне.

И воины, видевшие труп царя Дария, подтвердили, что на его бедре было родимое пятно, по форме напоминающее треугольник.



От автора: подопытный кролик не понял, к чему последний абзац. А вам понятно?